За оградой Рублевки

Каждый дом имеет охрану, поваров, садовников, прислугу, домашних музыкантов, шутов, парикмахеров, звездочетов и колдунов. Один владелец, строгий, как баптистский пастор, приобрел домашнюю челядь на невольничьем рынке, и теперь изумрудные лужайки подстригает негр в малиновой жилетке, блюда к столу подает негр в ослепительно-белых перчатках, за рулем длинного, как ящерица, «Кадиллака», развозящего по домам гостей, восседает негр в голубом цилиндре.

Есть тонкие признаки – стиль, конфигурация виллы, обширность участка, породы деревьев, обилие телевизионных тарелок, плотность охраны, – с помощью которых определяют имущественный ценз владельца, от десятков миллионов долларов в офшорных банках, до миллиардов в «Бэнк оф Нью-Йорк».

Кто они, заселяющие заповедное Подмосковье, выпадающие, как золотые самородки, из мутных водоворотов русской жизни, которую черпает зубчатая драга «либеральных реформ»?

Особняк, чем-то напоминающий университетские коттеджи Принстона, безукоризненно строгий, с хрустальной, светящейся днем и ночью оранжереей, в которой драгоценно зеленеет зимний сад, – дворец принадлежит известному магнату. Он начинал в советское время младшим научным сотрудником, изучал экономические структуры мира, а затем, после краха страны, пустился в спекуляции компьютерами, беспризорной недвижимостью. Как головастик в лягушку, он превратился в банкира, совладельца телеканалов, умного и осторожного дипломата, перепрыгивающего, как в виндсерфинге, с одной политической волны на другую. После нескольких неудачных на него покушений, сделавших его заикой, он стал вести замкнутый образ жизни, без друзей и приемов. Лишь глубокой ночью в его дворец проскользнет перламутровый лимузин, на котором верный охранник доставляет ему очередную красавицу, прошедшую медицинское освидетельствование.

Тут же – роскошная средиземноморская вилла, оплетенная розами, с пернатыми пальмами, со множеством затейливых пристроек, веранд и беседок. Из них в лазурь возносится дым жарящихся шашлыков, звучит гортанная кавказская речь, сопровождаемая звоном кинжалов. Тут обитает выходец из горного чеченского аула, маленький, свирепый и жизнерадостный. Он сделал свое состояние в качестве телохранителя банковского бухгалтера, разделил с ним успех операций с фальшивыми «авизо» и быстро пошел в гору. Прокрутил добытые деньги через солидный коммерческий банк с безупречной репутацией разбойничьего. Вложился в казино, в проституцию, в транспортировку русских девушек в Турцию и на Ближний Восток. В годы первой Чеченской войны был посредником между Дудаевым и Кремлем. Специалистам по электронной борьбе удавалось перехватывать его разговоры с Дудаевым, где раскрывался план подкупа кремлевских властителей, после чего победоносное наступление российских войск в Аргунском ущелье было остановлено, обезглавленные русские пленные были выброшены на кормление воронам, и русские проиграли войну. Теперь чеченец стал респектабельным бизнесменом, учит английский язык. Лишь иногда к нему съезжаются соплеменники, набивают двор иномарками, и тогда трудно дышать от вкусного шашлычного запаха, слышны воинственные крики, выстрелы в воздух. Сквозь чугунную ограду видно, как на поляне, при свете костра, гости водят священный хоровод.

Дом, построенный в традициях норманнской архитектуры, напоминает старые английские замки – валуны, грубая мощная кладка. Круглые башни, предполагающие винтовые лестницы. Основательные подклети, предполагающие винные погреба. Стрельчатые окна, предполагающие сводчатый зал, грубый дубовый стол, рыцарей, вкушающих жареные окорока, подымающих кубки с вином, кидающих кости урчащим собакам. Хозяин дома – последний советский министр, по виду миловидный и тихий, похожий на сельского пастушка. Видно, в нем дремало потаенное рыцарство. Он разбогател на афере «Урожай-90», когда исчезли из государственного оборота огромные деньги, а также на операции «Детское питание», накормившей множество «детей перестройки». О министре забыли среди новых великих воровских операций. Он тихо пропал в какой-то европейской стране. Выплыл недавно руководителем международного фонда, патронирует малый российский бизнес, напоминающий овечку, которую стригут большими железными ножницами. Живет скромно, своей семьей. Иногда приглашает к себе состарившихся сослуживцев, не успевших вскочить в экспресс «Москва – Вашингтон». Сидят себе у огромного средневекового камина, глядят на пылающие бревна, пересказывают старые, времен Горбачева, сплетни.