За океаном и на острове. Записки разведчика

Я не ожидал такого ответа и тоже занервничал, но взял себя в руки и спокойно сказал, что это сущая чепуха, неправда. От этих слов Скали взорвался. Лицо его побагровело, а взгляд стал злым.

Видя, что дальнейший разговор вести бесполезно, я предложил:

— Давай останемся каждый при своем мнении. Со временем история нас рассудит. Моя совесть чиста. Я сплю спокойно.

Скали ничего не ответил.

Я пожелал ему и его семье доброго здоровья и благополучия. Он молча проводил меня по коридору. У лифта, холодно пожав друг другу руки, мы расстались. Теперь, очевидно, навсегда…

Скали, как я понимаю, начал много лет тому назад говорить неправду не по своей воле. Так посоветовали, а скорее — приказали его тогдашние шефы. Сложная внутриполитическая обстановка в США, антагонистические отношения между Вашингтоном и Москвой, законы «холодной войны» не позволили сказать правду.

Как трудно пробивается дорога к истине!

ПРОВИДЕЦ ИЗ ВИНЧЕСТЕРА

21 ноября 1918 г. в «Правде» была напечатана статья В. И. Ленина «Ценные признания Питирима Сорокина». Ленин писал: «"Правда" поместила сегодня замечательное интересное письмо Питирима Сорокина, на которое надо обратить особое внимание всех коммунистов. В письме этом, напечатанном в „Известиях“ Северо-Двинского исполнительного комитета, Питирим Сорокин заявляет о своем выходе из партии правых эсеров и о сложении с себя звания члена Учредительного собрания».

Далее Ленин подробно показывает объективные причины такого шага П. Сорокина и излагает тактику большевиков по привлечению на свою сторону мелкобуржуазных слоев и интеллигенции.

Волею судьбы за время своей работы в США я несколько раз встречался с П. Сорокиным. В беседах он показал себя патриотом нашей Родины и еще три десятка лет тому назад высказывал мысли, созвучные современному периоду демократизации советского общества. Поэтому, я надеюсь, содержание моих бесед с видным социологом представит интерес для читателя.

Осенью 1942 года я прилетел в Бостон для выступления на митинге, организованном местным Комитетом помощи русским в войне. На аэродроме меня встретили представители комитета, среди которых оказался и Питирим Сорокин. Поздоровавшись со мной и назвав себя, он выразил сочувствие в связи с предательским нападением на Родину фашистской Германии.

По пути к автомашинам П.Сорокин говорил мне:

— Давно все распри позабыв, я делаю все возможное, чтобы хоть на самую маленькую толику ослабить тяжкие страдания моего народа. Вы первый советский человек, с которым я разговариваю в США.

Я поблагодарил его за сочувствие и за деятельность по оказанию помощи Советскому Союзу.

Питирим Сорокин был членом исполкома бостонского отделения Комитета помощи русским в войне. На митинге он сидел в президиуме, но не выступал. После митинга я распрощался с организаторами и ночным поездом уехал в Нью-Йорк.

Новая встреча с Питиримом Сорокиным состоялась лишь через двадцать лет. В начале декабря 1962 года меня пригласили выступить перед студентами Гарвардского университета. Накануне вылета в Бостон я позвонил Питириму Александровичу и выразил желание встретиться. Как мне показалось, он обрадовался звонку и пригласил в свой дом.

После лекции, в обусловленное время подъезжая к месту жительства Питирима Сорокина, я увидел его перед домом. Он жил в маленьком городке Винчестер возле Бостона. День стоял пасмурный, небо было покрыто сплошными серыми облаками. Вдоль узкой асфальтированной улицы выстроились двухэтажные домики дачного типа, окруженные голыми низкорослыми деревьями и кустами.

Сорокин был одет в старомодное темное двубортное демисезонное пальто, на голове — тоже немодная широкополая темно-серая шляпа; очки в светлой пластмассовой оправе. Ему исполнилось 73 года, но выглядел он крепким мужчиной. Правда, лицо уже избороздили морщины, хотя оно оставалось красивым, волевым и несколько суровым. Указывая на свой дом рукой, хозяин сказал:

— Вот моя хата. Здесь я коротаю свой век с женой. Добро пожаловать…

А вот и сама Елена Петровна, пожилая, но еще привлекательная стройная женщина с правильными чертами лица. Я передал ей бутылку «Столичной», баночку зернистой икры и коробку конфет. Елена Петровна приветливо показала свой дом. На первом этаже — прихожая, большая гостиная-столовая и кухня; на втором — две спальни, кабинет, библиотека.

Мы остались в кабинете, уселись в кресла. Вспомнили военные годы.

— Я боялся, — сказал профессор, — что Красная Армия не выдержит такого мощного удара хорошо оснащенной военной машины Гитлера, без особых усилий сокрушившей почти все страны Европы. Опасался, что падут Москва и Ленинград.

Я заметил, что Гитлер мог бы быть разбит значительно раньше, если бы западные союзники своевременно открыли второй фронт.

В ответ Сорокин сказал: