За Отчизну (СИ)

Когда кума Людмила наконец закончила свой длинный рассказ, а Текла и Войтех получили ответы на свои бесконечные вопросы, вошел Ратибор. Лицо его было весело.

- Слава богу! Шимон самый паршивый лгун! - закричал Ратибор. - Штепан благополучно сидит в бурсе, оплакивает своих друзей и шлет всем вам низкий поклон. - Заметив сидящую за столом Людмилу, почтительно поклонился ей и поцеловал руку: - Почтенной пани Людмиле - привет!

- И тебе, Ратибор! Да какой ты огромный стал... Ты что в таком грязном платье и в город ходил?

- Куда там было думать об одежде, когда этот бездельник так напугал нас всех! Я как был в мастерской, так и помчался.

- Но как странно... - в раздумье прошептала Божена, - почему же Шимон утверждал, что именно Штепан был сегодня в Тынской церкви?

- Не могу понять, в чем тут дело, но чую, что нечистую игру ведет Шимон, - проворчал многозначительно Ратибор.

Войтех ничего не ответил и после минутной паузы внезапно отрезал:

- Сейчас не станем больше об этом говорить! В свое время все выплывет наружу.

Глава V

1. ТРЕВОЖНЫЕ ДНИ

Услышав стук захлопнувшейся двери и скрип ступенек, Божена высунулась из окна и увидела, что двое мужчин медленно спускаются с крыльца. Одного из них Божена знала как чиновника новоместской радницы, но второй гость, толстый, с бычьей шеей и неприятным, самодовольным лицом, был ей вовсе неизвестен. Девушка оторвалась от окна и вошла в столовую. Войтех сидел у стола, закрыв лицо ладонями. Заметив вошедшую Божену, он поднял голову и посмотрел на нее. Такого убитого выражения лица у Войтеха Божена еще никогда не видела. Каким-то странным, как будто осипшим голосом он тихо попросил ее:

- Боженка, принеси мне испить кисленького...

Девушка сбегала в погреб, наполнила из бочки кувшин холодным яблочным сидром и поставила его перед стариком. Тот не глядя налил полный стакан, залпом выпил, налил второй и, как бы заливая страшную жажду, осушил его.

- Спасибо, дочка! - Старик медленно поднялся, выпрямился и направился в мастерскую.

Он подошел к Ратибору, обтачивавшему лезвие топора, и тихонько тронул его за плечо. Они оба вышли из мастерской и долго бродили по двору, заходили в сараи, на склад, потом вернулись в мастерскую и, усевшись за столом, долго что-то подсчитывали и тихо переговаривались. Оба были сумрачны и угрюмы. Старик сел на табуретку, опершись обеими руками о колени.

- Да, сынок, видно, подходит полное разорение. Одного я не пойму: откуда набралось столько долгов - сто сорок семь коп грошей! Я всегда считал, что должен самое большее коп восемьдесят - девяносто.

- И почему-то все ваши долги оказались переписаны На Гартмана и Клуге - двух самых паскудных старо-местских патрициев, - в раздумье заметил Ратибор.

- Не удивляйся этому, сынок. Вот уже два года минуло с того самого времени, как папа проклял нашего мистра Яна Гуса, велел схватить его и мистру пришлось скрыться из Праги. Богачи-немцы крепко взялись за нашего брата, особенно за тех, кто известен как почитатель мистра Яна Гуса.

- Но ведь если даже продать все, что мы имеем, так все равно и половины долгов мы не заплатим.

- Вот то-то и оно, что не хватит, а сроку дают до следующего четверга. Как хочешь, так и выкручивайся, а нет - так тюрьма.

Мрачное настроение Войтеха передалось всем домочадцам. В доме стало тихо и печально. Текла ходила понурив голову, но тоже ничего не объясняла Божене, а та мучилась неизвестностью и не решалась спрашивать. "Как жаль, что Штепана нет! - думала девушка. - Был бы сейчас в Праге, все объяснил бы мне. Где-то он теперь вместе с мистром Яном Гусом? И когда вернется?" Да, Яна Гуса и Штепана в Праге не было.

За вспыхнувшим в 1412 году в Праге возмущением против продажи индульгенций последовало повеление папы Иоанна XXIII архиепископу пражскому и епископу литомышльскому Яну Железному немедленно схватить Яна Гуса.

Папское повеление подняло дух пражских патрициев, и они не раз пытались убить Яна Гуса, а Вифлеемскую часовню разрушить. Хотя пражская беднота, ремесленники и студенты дружно защищали своего наставника и свою часовню, жизнь Яна Гуса постоянно находилась в опасности.

Осуждение Яна Гуса поставило короля Вацлава в трудное положение. Король знал, что казнь Яна Гуса неминуемо вызвала бы в Чехии всеобщее народное возмущение, при котором мог бы рухнуть и его трон. Ослушаться же повелений папского престола король боялся, чтобы самому не попасть в еретики со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Король избрал третий путь. Вызвав к себе Яна Гуса, король с королевой в самых милостивых и мягких выражениях "посоветовали" ему до лучших времен удалиться из Праги во избежание нежелательного кровопролития и для сохранения его жизни, которую здесь король обеспечить не в состоянии.

И вот в один хмурый осенний вечер Ян Гус, закутанный в серый плащ, с низко опущенным капюшоном, оставил Прагу, а Штепан, как его верный ученик, решил разделить с ним все горести и невзгоды изгнания.