За Отчизну (СИ)

Тот что-то неясно пробормотал в ответ, стараясь захватить грязными длинными ногтями кончик чуть виднеющейся колючки. Но вот, сморщившись от боли, он сильно дернул рукой и удовлетворенно крикнул:

- Ага! Вот она, проклятая! - При этом он торжествующе протянул вынутую колючку к самому носу товарища: - Смотри, целое бревно!

Нищий говорил очень неясно, его речь скорее напоминала нечто среднее между мычанием и лаем, и только привычное ухо было способно понять его.

- Добро, Ярда, раз вытащил, будем собираться. Пора, солнце поднимается.

Но Ярда не обратил внимания на замечание горбуна и, быстро встав на ноги, пристально поглядел на одну из дорог.

- Смотри, Волк, к нам кто-то приближается.

- Погляди получше, что за человек, - ответил горбун.

Ярда вышел из-за куста и выглянул на дорогу.

- Черт его знает, как будто поп... одет в рясу...

- Поп? А конь как, хороший?

- Конь? Словно ничего. Пусть подъедет поближе.

Вскоре к ним приблизился ехавший шагом всадник. Горбун, окинув взглядом проезжего, с удивлением пробормотал:

- Что за притча! Это же жак в студенческой одежде! Какой нечестивый дух принес его сюда из Праги?.. Ну конечно, это студент...

- Пан ученый, пожертвуйте что-нибудь калекам во имя Христово...

Всадник придержал лошадь и, несколько изумленный неожиданным появлением нищего и громким, но непонятным бормотанием, вопросительно на него поглядел.

- Что тебе нужно, добрый человек? - спросил он.

Тогда горбун, согнувшись, вышел из-за куста и пояснил непонятную речь Ярды:

- Мы просим милостыню, добрый пан ученый! Он говорит так неясно, потому что у него нет языка.

Ярда подошел к всаднику и, положив руку на луку седла, широко открыл рот. Всадник увидел там красный обрубок языка.

- Где ж это тебя так? - с участием спросил всадник.

- Я вижу, пан - ученый чех и притом из Праги? - поинтересовался горбун.

- Да, друг мой, я чех и живу в Праге. Я бакалавр.

- Вижу, вижу, что ученый. Что же касается языка моего друга, так пусть пан бакалавр не удивляется: иногда одно правдивое слово укорачивает язык наполовину. - И, видя вопрос во взгляде проезжего, горбун продолжал: - Гости пана Дитриха фон Зейделя развлекались охотой на его поле и вытоптали хлеб. Простак сказал в глаза барону, что немцы-де, как саранча, разоряют мораван. Вот добрый пан барон и приказал урезать ему язык и прогнал из деревни под страхом виселицы, если он осмелится вернуться.

Всадник в это время порылся в сумочке и достал медную монету, но, услышав объяснения горбуна, положил обратно в сумку и вместо нее достал серебряный грош:

- Возьми, добрый человек, от всего сердца даю тебе...

Ярда смущенно подбрасывал грош на своей коричневой ладони, потом осклабился во весь рот и снова быстро что-то залепетал.

- Что он говорит? - спросил проезжий горбуна.

- Он просит назвать ваше имя, чтобы поминать в молитве.

- Не собирался я покупать на грош молитвы твоего друга. Я дал ему что мог, как чех моравану, попавшему в беду, тем более что и мне самому смертельную обиду нанесли немцы и попы...

Бакалавра поразил внезапно вспыхнувший огонь в темных глазах горбуна, который совсем молодым, звонким голосом прервал его:

- Что? Тебя тоже немцы обидели?

- Мой отец сожжен как еретик, хотя он был вовсе не повинен ни в чем, - тихо и лаконично отвечал проезжий. - Но мне надо торопиться. Будьте здоровы, друзья! - И путник снова тронул лошадь.

Но, отъехав несколько шагов, всадник остановил коня и крикнул нищим:

- Это, конечно, не мое дело, но, выезжая из ближайшей деревни - вон там, под горой, - я перегнал небольшой отряд мадьярских наемников. Едут они, по-видимому, тоже по этой дороге сюда...

Нищие, ничего не отвечая, переглянулись между собой. Но едва всадник отъехал, как горбун крикнул ему вслед:

- Постойте, пан бакалавр, скажите же, как ваше имя!

Бакалавр обернулся в седле и ответил:

- Крещен Штепаном, а по прозвищу Скала.

- Счастливой дороги, пан Штепан!-отозвался горбун и, поглядев вслед удаляющемуся всаднику, добавил, обернувшись к Ярде: - А грош мы ему вернем. Ну, идем.

Оба нищих поднялись, надели котомки, подобрали посохи и проворно скрылись в овраге.

Больше недели продолжалось путешествие Штепана. Пока он не побывал в Моравии, эта задача казалась ему не слишком трудной, но теперь, двигаясь по долине реки Ганы, Штепан думал, что найти Волка дело не такое простое.

Ему не раз приходилось слышать о неуловимой шайке ганакских волков, наводящей ужас на панов, немецких колонистов, монастыри и всех тех, кто своей жестокостью и жадностью возбудил недовольство жителей в здешних деревнях. Шайка появлялась неожиданно в разных местах Моравии, молниеносно громила монастыри, замки, маленькие городки и так же мгновенно исчезала, не оставляя после себя никаких следов. "Ганакскими волками" она называлась потому, что впервые она появилась на реке Гане и разбойники вместо масок надевали на лица волчьи морды. Никто не мог назвать даже приблизительно численность шайки и имя ее главаря.