За пазухой у дракона (СИ)

Мне стало его немного жалко. Пожалуй, потерять в одночасье прошлое даже страшнее, чем расстаться с поместьем. Я, по крайней мере, помню родителей. Помню, кем являюсь.

— Давайте отложим разговор на потом, сегодня был слишком тяжелый день. Если хотите, можете остаться здесь, — проговорила, и отвернулась, пока Бэлтрен не прочитал в моих глазах сокровенные мысли. — В таком случае я займу ту комнату, в которой прежде ночевали вы. Доброй ночи.

Не знаю, как Бэлтрену, а мне спалось плохо. Возможно, потому, что мешали мысли и думы о прошлом, настоящем и будущем. Или же дело банально в том, что постель пропиталась запахом Бэлтрена. И я, прижимаясь лицом к подушке, невольно вспоминала его прикосновения и тот неистовый поцелуй. Который, кстати, и сам Бэлтрен так и не мог забыть.

Проснулась позднее обычного.

Спустилась в кухню и застала такую идиллическую картину, что на несколько минут замерла на лестнице. Антия, Бэлтрен и матушка Грэси собирали на стол. Девочка толкла в ступке цветы и сладкие коренья с сахаром. Матушка заваривала чай. А Бэлтрен в этот  момент доставал из печи булочки. В простой домашней одежде, слегка растрепанный и небритый, он, тем не менее, выглядел притягательнее, чем прежде. В какой-то момент я даже пожалела, что все, что он придумал вчера, неправда.

— Сеньор Гомес, — проворковала необычайно добродушным голосом матушка Грэси. — Что же это вы берете противень голыми руками, обожжетесь же. Вот, возьмите полотенце.

— Благодарю, матушка, — тем же любезным тоном отозвался Бэлтрен. — Мне совсем не горячо. И что это мы так официально, не первый год знакомы, зовите меня просто Фернандо.

Грэси благодушно согласилась и улыбнулась. Бэлтрен водрузил на стол раскаленный противень, держа его голыми руками. Антия стащила булочку и тут же бросила в тарелку, потому как горячая.

 А я поперхнулась застрявшим в горле возмущением.

Глава 9

Нет, это неправильно, совершенно неправильно. Сеньор Бэлтрен Драко не должен представляться кем-то иным, пусть уж лучше правда, чем это. Я сделала в сторону матушки Грэси большие глаза, а она отвела взгляд и хихикнула, как шаловливая девчонка.

— А вот и моя соня, — провозгласил Бэлтрен. Я даже опомниться не успела, как он оказался рядом и, по-свойски обняв, поцеловал в щеку: — Булочки будешь?

Я дар речи потеряла от такой наглости. Пунцовая, как закат, села за стол и сложила руки на груди. Кажется, это заговор. Точно, Бэлтрен, матушка Грэси и даже Антия сговорились.

Тучка, даже мой бесстрашный боевой кот, потерся о ногу Бэлтрена, как какой-то обычный домашний питомец.

— Все еще злишься? — бессовестно поинтересовался Бэлтрен. — И не хочешь поцеловать законного супруга?

Ложка, что я держала в руке, едва не согнулась пополам.

— Сколько раз повторять, мы не женаты! И вы никакой не Фернандо Гомес, а Бэлтрен Драко, наместник короля в про…

— Тщ-щ-щ, милая, — наглый дракон приложил палец к моим губам. И ведь не боится, что укушу! — Помню, все это мы обсуждали вчера. Но я остался при своем мнении. И все еще намереваюсь вновь завоевать ваше расположение. В чем бы ни провинился в прошлом. Или я не Фернандо Гомес.

— Г-р-р… — я обессилено уронила голову на сложенные на столе руки. — Это невыносимо. Вы правы только в одном, Бэлтрен, вы не Фернандо Гомес.

Нахал и не подумал сдаваться. Видно, упрямство у всех драконов в крови.

— Если тебе нравится звать меня Бэлтреном, можешь продолжать. Я, так и быть, стану отзываться.

— Вы дракон, — повторила я. — Посмотрите на свои руки: обычный человек обжегся бы о раскаленный противень. А у вас даже волдырей нет.

— Все правильно, моя кожа плотная и загрубевшая, — сообщил тот, кто прикидывался Фернандо Гомесом. — Я же много работаю руками.

Остальная часть завтрака прошла в молчании.

А после я увлекла матушку Грэси в сторонку и, сдерживая негодование, спросила:

— Что происходит? Почему ты поддержала его бред?

Матушка Грэси, несмотря на преклонный возраст, отвела взгляд, как провинившаяся девчонка. Неловко пожала плечами.

— А что?.. Если сеньору наместнику хочется побыть нашим помощником и защитником, пусть будет. Он нас сюда отправил, он пусть и помогает, дом восстановит. Хоть какая-то польза.

— Но он считает меня своей женой!

Это было, пожалуй, главной причиной моей злости. Да я ни за что, ни при каких условиях не с тала бы женой этого себялюбца. Вон, у него в городе любовница осталась, Лусия, пусть к ней и катится. Или летит, если сможет.

Матушка Грэси, не скрывая довольства, взглянула искоса:

— Мне кажется, потеря дара и памяти пошла наместнику на пользу. Сеньор Бэлтрен стал хорошим человеком, перестав быть драконом. Подобрел, да и вообще. Скажите вот, разве нам помешает мужская помощь в доме? А разве он вам совсем не нравится, деточка?

— Да при чем тут это!

Я была готова откровенно вспылить, и лишь любовь и преданность к нянюшке сдерживала мой взрывной, доставшийся от папы, нрав.

— Так нравится или нет?