За пеленой тысячелетий

Спаргапис явился быстро, как будто специально дожидался приглашения матери. В отличие от Томирис или от отца, сын не любил драгоценности и был одет как простой воин. Он презирал всё греческое или персидское и признавал только то, что добывал в бою или снимал с убитых врагов.

Остановившись у входа, сын снял шлем и длинные, волнистые волосы, наследство от отца, свободно рассыпались по плечам. Мать давно не видела своего сына, поэтому соскучилась по нему и с любовью смотрела на воина, стоявшего перед ней.

Спаргапис был на голову выше матери, и широк в плечах. Слегка раскосые глаза внимательно следили за матерью. А тяжёлый, квадратный подбородок говорил о строптивом характере молодого царевича.

Последний год он гостил у своих сестёр, в дальних кочевьях. Только опасность, надвинувшаяся на всё племя скифов-массагетов, да призыв матери, заставил его вернуться назад. Теперь он стоял перед ней молодой и неугомонный и переминался с ноги на ногу. За время разлуки они отвыкли друг от друга и не знали как себя вести. Нужных слов не находилось и они стояли и молчали.

Неожиданно Томирис вспомнила, как маленький Спаргапис притащил домой волчонка. Она тогда страшно перепугалась, но отец, Спаргапит, велел ей не трогать внука. Он вырастил, выпестовал волчонка, а когда тот вырос в матёрого зверя, сам отпустил его в степь. Не было у внука царя в тот момент в глазах слёз. Когда сын возмужал, то всё свое время стал проводить среди воинов, разделяя все трудности походов. В ответ за это, они полюбили молодого царевича. Когда он убил своего первого врага, то и приняли в своё сообщество. Спаргапит очень пристально следил за ростом популярности внука среди воинов. Понимая, что когда-нибудь это пригодится.

Вражеская стрела, а затем и болезнь, в одночасье, подкосила скифского царя Спаргапита. Томирис на время отослала Спаргаписа из кочевий. Она берегла его и не хотела взваливать на ещё не окрепшие плечи, заботы о царстве. Хотя тогда, после смерти Спаргапита, многие хотели выкрикнуть царём его внука, настолько он им был люб. Царица-мать воспротивилась этому, и они тогда расстались не совсем хорошо. Сын не хотел уезжать, но она настояла на своём. Томирис умела быть жёсткой, когда того требовали обстоятельства. Сын не простил ей этого, и за много лет не прислал ей ни одной весточки. Только через верных людей Томирис узнавала о возмужание сына. Но вот настало время, кода сын должен встать рядом с матерью, и она призвала его. Он явился сразу, как будто ждал её этого зова.

Сейчас Спаргапис стоял перед ней и не знал, что сказать Томирис.

-Великая беда наступает на наши степи, – первой нарушила молчание Томирис. – И я призвала тебя, сын, чтобы ты помог мне. Мне и всему племени массагетов... Одной мне не выстоять.

-А отец? - вскинул глаза царевич.

-Отец погряз в пьянстве и разврате, - жёстко ответила царица. – Он не вмешивается в дела управления царством. Всё своё время Ариант проводит в шатрах греческих блудниц. Он окружил себя льстецами и забыл дорогу в мой шатёр.

За этим ответом крылась боль и отчаяние. Она хотела, чтобы сын понял – она одна, совсем одна. И он её понял.

-Я помогу тебе... мама.

Слово было сказано, и она бросилась к нему и прижала его непокорную голову к своей груди. Потом они долго беседовали, не замечая как летит время. Уже совсем стемнело и рабы внесли светильники. Свечи слегка чадили, издавая тонкий, едва уловимый аромат.

У коновязи послышался громкий говор. Кто-то препирался со стражей. Полог откинулся и в шатёр, покачиваясь, вошёл отец Ариант. От ветра, влетевшего с улицы, пламя свечей взметнулось, причудливые тени заметались по стенам.

-Что же ты, сын? – Отец раздвинул руки и пошёл навстречу к сыну. – К матери зашёл, а про отца и забыл. Не хорошо это, не по сыновьи.

Спаргапис встал, не зная как себя вести. Отец подошёл ближе обнял его. От отца пахло вином, благовониями и ещё чем-то чужим, что сразу возвело стену между сыном и отцом. Томирис сидела рядом и не вмешивалась. За то время что Спаргапис не видел отца, он очень изменился. Ариант обрюзг, появился огромный живот, под глазами пролегли тени, признак бессонных ночей и неудержимого пьянства. И сам он стал весь какой-то не родной и чужой. Спаргапис вспомнил, как в первый раз отец посадил его на невысокую лошадку и дал проехать круг. Не было тогда счастливее человека во всей степи, чем маленький Спаргапис. Сейчас отец стал другим, и сыну он стал неприятен.

-Что же ты, отец, не помогаешь матери? - Спаргапис отстранился и недовольно посмотрел на отца. – Опасность надвигается на наши кочевья, а ты...

-Ах ты... Ты что?... Ты кого вздумал учить? - Ариант мгновенно вышел из себя. Он стал шарить рукой по поясу, в поисках меча. Но с оружием запрещалось входить в царский шатер, и меч остался у стражи. Сын с улыбкой смотрел на эти телодвижения пьяного отца.

Томирис хлопнула в ладоши. Вбежала стража и остановилась у входа.

-Отведите Арианта в его шатёр. Он устал и хочет отдохнуть, - распорядилась она.