За перевалом

Тот постарался: рассказал об опыте, о своем участии, а заодно и о встрече с эхху в лесу – она заинтересовала малышей больше всего остального, больше даже «обратного зрения».

Впечатление об опыте отложилось у них мимолетной игрой: один подступал, сверля глазами, а другой пятился, начинал мычать:

«Мыамыа!..»

Новое изображение в шаре Берн принял сначала за сцену из спектакля: столько напряженного драматизма было в фигуре человека в скафандре и прозрачном шлеме. Он стоял, полуобернувшись к бело-голубой вспышке; слепящие, странно оборванные снопы света вырывались из овала у его ног. Скафандр скрадывал пластику тела, но все равно были понятны ужас и решимость, охватившие человека. Казалось, сейчас он шагнет, начнет делать то тяжелое, но необходимое, к чему привели его обстоятельства и воля.

Но человек не двигался, не оборачивался. Фигура отдалилась, стал виден пьедестал в форме носа ракеты, надпись по нему алыми символами, ниже – огни снующих по площади машин.

– Вы видите памятник Неизвестному астронавту, – объявил мужской голос. – Он создан группой скульпторов-космосстроевцев и установлен сегодня на Круглой площади Лунного Космоцентра…

Ия, устроившаяся на траве рядом с Ило, посмотрела на него, сказала уличающе:

– Ой, Де-ед! А ведь ты в этом участвовал.

– В чем? – скосил тот глаза на нее. – В Пятой экспедиции?

– Ну, Дед… из той экспедиции никто не вернулся, это известно. В ней ты участвовать не мог. Но все равно, по-моему, здесь без тебя не обошлось.

– Ишь!.. – Ило повернулся к Берну: – У девочки есть чутье, которое стоит развить.

Теперь оживились все малыши:

– Ой, Де-ед, ты что-то знаешь о Неизвестном? Расскажи!

– Расскажи, расскажи. Дед!

– Ух, Иища! – со страшной завистью произнес Фе, который еще ни разу ничего не угадал. Девочка довольно потупилась.

– Может, дослушаем сообщения?

– Не надо! ИРЦ, мы благодарим! – махнул в сторону шара Эри.

– Мы благодарим, ИРЦ! – подхватили другие. Свечение в шаре начало гаснуть.

– Нет не так. – Ило поднял голову, скомандовал: – ИРЦ, дать изображение скульптуры Неизвестного крупно. Задержка. Отлично… Ну, слушайте. Только предупреждаю: о том, что произошло у Тризвездия, я знаю не больше других.

Касался я этого события в другое время и в другом месте.

Звездолет «Тризвездие» стартовал в 70 году. Это был самый крупный из построенных кораблей. Тризвездие Омега-Эридана было главным пунктом в его программе глубокой космической разведки. Тогда… точнее, 47 лет спустя после старта Пятой, я был транспортным диспетчером на Космосстрое, хлопотал около грузов, следующих на Орбиту энергетиков. Работа обыкновенная: следить по экранам и табло за движением ракетных составов, делать замечания водителям о нарушениях режимов разгона-обгона-торможения-по-ворота-и-так-далее, назначать очередность грузов… И еще: препираться с поставщиками и заказчиками, которых – и тех, и других – не устраивает оптимальный график доставки грузов. – Ило усмехнулся. – Это удивительное дело, до чего оптимальные: рассчитанные компьютерами графики никогда никого не устраивают! Каждый считает свой груз самым важным, самым срочным…

– Ты не о том рассказываешь, – заерзал на траве Эри, – Ты про Неизвестного!..

– Не все сразу. Так вот: нахожусь я в диспетчерском зале, прохаживаюсь в магнитных башмаках около пульта. На Земле подо мной день, над куполом солнечно-звездная ночь. На экране бородатый землянин из Арктиды требует, чтобы его аппараты лазерной сварки пошли на Орбиту сегодняшним экспрессом. Я ему замечаю, что для такого случая надо бы ему сконструировать свои аппараты вдвое легче и компактней. Он осведомляется, занимаюсь ли таким делом я сам.

Отвечаю, что нет и не собираюсь, потому что лазерная сварка…

Эри вызывающе шумно вздохнул:

– Уф-ф…

Ило скосил на него глаза.

– …потому что лазерная сварка устарела, и я не понимаю, зачем он стремится с ней на Орбиту энергетиков? На Земле не удалось пристроить? Землянин начинает заикаться, я протягиваю руку, переключаюсь на другой вызов – как вдруг…

Ило замолк, кашлянул. Поднялся без помощи рук, распрямляя скрещенные ноги.

– Что-то в горле запершило. Надо попить водички, – и не торопясь удалился во тьму, к питьевому фонтанчику.

– Де-ед!

– Ну, Ило!.. – понеслось вслед.

«Орлы» провожали биолога такими полными отчаяния взглядами, будто он уходил навсегда.

– А все ты! – Ло ткнул локтем в бок ошеломленного таким поворотом событий Эри.

– Да! Вечно он суется! – подхватили девочки. – Ты же знаешь, что Дед не любит, когда перебивают.

– Выскочка! Задавака!

– Сам задавался! Вот как дам…

– А ну, дай!..

Кто-то вскочил на ноги, кто-то выпятил грудь, у кого-то губы сложились в трагическую подковку… Еще секунда, и Берну пришлось бы вмешаться. Но вернулся Ило, и сразу установилась такая тишина, что все услышали, как в пруду сонно плеснула рыба.