«За переживших дно и берега...»

Двенадцать братьев, веря снам, пришли к стене тропой обмана.
И голос плакал за стеной, девичий голос, непрестанно.

И полюбили грустный звук и мысль о девушке из грезы,

Воссоздавая форму губ и глаз по голосу сквозь слезы.

Сказали: «Плачет — значит, есть». И больше слова не сказали.

Перекрестили целый мир, и мир задумался в печали.

Схватили молоты — и в бой, взялись дробить могильный холод —

Поди пойми, слепая ночь, кто человек и кто здесь молот.

«Нет, прежде сокрушим гранит, чем ржа и смерть смежит объятья!

Двенадцатый клянется брат своим одиннадцати братьям.

Напрасен подвиг их и труд, с гранитом в спор вступать опасно —

В дар искусительному сну сложили головы напрасно.

Сдавило сердце, кость в куски, ладони в пыль, бледнеют лица —

Скончались все в единый день, одна над всеми ночь струится.

Но тени павших, Боже мой, верны поставленной задаче.

Лишь время движется не так, и молоты звенят иначе.

Звенят вперед, звенят назад и камнем утоляют голод,

Поди пойми, слепая ночь, кто тень из них и кто здесь молот.

«Нет, прежде сокрушим гранит, чем ржа и смерть смежит объятья!

Двенадцатая молвит тень своим одиннадцати братьям.

Но не хватило теням сил, от тени тьма не убывает, —

Скончались вновь, ведь смерть щедра, мертвее мертвых убивает,

А все не вдоволь и не всласть, бывало, умирал бы вечно.

Конец всему, всем след простыл, и повести конец, конечно.

Но молоты, велик Господь, от неудач не приуныли

И стали сами в камень бить, сквозь бронзовые брызги пыли.

Звенели в гром, звенели в блеск, презрев, как люди, пот и холод —

Поди пойми, слепая ночь, кто молот, если он не молот.

«Нет, прежде сокрушим гранит, чем ржа и смерть смежит объятья!» —

Кричит двенадцатый из них своим одиннадцати братьям.

И пала с грохотом стена, сдвигая горы и пустыни,

Но ничего за ней нигде — ни слез, ни девушки в помине.

Нигде ни губ ее, ни глаз, судьбы, освобожденной снова,

Там только голос был, и все, был плач — и ничего другого.

Был только плач, и грусть, и боль — позор, не призванный к ответу.

Таков наш мир. Недобрый мир. Зачем иного мира нету?

Среди юдоли тщетных снов, где чудо — плач или кручина,

Двенадцать молотов легли в знак завершения почина.

Нежданная настала тишь, и пустота закрыла небо.

Зачем над пустотой язвишь, пока она внимает немо?

Кладбище