За пещерным человеком

О сущности древних «рас» мы уже кое-что говорили, и сказанное сохраняет силу и в отношении всех других «рас», понятия о которых сложились позднее. Общепризнанной в свое время была из них еще одна — вторая главная — «комбкапельская раса» и, кроме того, две второстепенные — «гримальдийская» и «шанселадская». Что касается первой из них, выделенной на основе одной-единственной находки черепа в слоях древней фазы верхнего палеолита в пещере Комб-Капель, то принято считать, что ее представители ближе всего стоят к современным европеоидам средиземноморского типа, между тем как кроманьонец обнаруживает еще примесь неандертальских черт. Поэтому предположили, что он появился за счет смешения неандертальцев с новыми людьми, принесшими якобы культуру позднего палеолита из Азии. «Гримальдийская раса» (названная так по Гримальдийским пещерам) возникла, должно быть, за счет смешения обеих главных рас, в ней усматривали африканоидные черты, а в «шанселадской расе» находили и эскимосские черты. Но об этих представлениях и судьбе, что их постигла, мы узнаем в другом месте, а пока вернемся к кроманьонцам.

Число находок, антропологически сходных со скелетами из Кро-Маньона, между тем росло. Вставал вопрос и о переклассификации более ранних нахождений, например сапиентного черепа из Энгиса, который его первооткрыватель Шмерлинг считал скорее эфиопским, чем европеоидным, однако Катрфаж и Ами отнесли его к новой «расе». Тем временем произошли новые открытия. Вскоре, в 1872 г., на противоположном берегу реки Везер, в местности, называемой Нижний Ложери, под скальным навесом были обнаружены останки человека, по-видимому, погибшего под свалившейся каменной глыбой. Чуть позже в том же году археологи обследовали грот у Сорда, позднее названный Абри-Дурут, и обнаружили в нижнем слое погребение человека, украшением которому служило ожерелье из просверленных зубов пещерного льва и пещерного медведя. Третьей была находка в пещерах Гримальди вблизи Ментоны (Итальянская Ривьера), куда исследователей привело строительство железной дороги, идущей вдоль побережья от Марселя к Генуе. Это был знаменитый «мужчина из Ментоны», извлеченный из-под синтрового покрова в пещере Кавийон Эмилем Ривьером. Позднее там же были сделаны и другие открытия кроманьонского человека. Кроманьонский тип стал в антропологии общепринятым понятием, им пользуются и до сих пор.

Как же выглядел человек кроманьонского типа? Как кажется, поначалу он сохранял некоторые черты своих более древних в эволюционном отношении родственников, однако на протяжении палеолита он стал практически тождествен современному европейцу. Он имел сравнительно высокий рост (в среднем 170–180 см), орлиный нос и высокий лоб, иногда более крутой; в процессе эволюции его скелет утратил грубые примитивные черты. Определенное представление о его облике мы можем составить по тем пробным реконструкциям, которые на основе кроманьонских черепов осуществил советский антрополог-скульптор М. М. Герасимов.

У кроманьонца был удлиненный череп и широкое лицо; индивидуум же из Комб-Капель лицо имел узкое — это была, по сути, его единственная отличительная особенность. Вряд ли мы здесь имеем дело с «расовыми» различиями: скорее всего, это не более чем проявление разной физической конституции, с чем мы обычно встречаемся и сегодня. Впрочем, и отличия, на основании которых были выделены «гримальдийская» и «шанселадская» расы, ныне представляются нам в том же свете несущественными. Итак, то, что популярная литература обычно ставит знак равенства между понятиями «позднепалеолитический человек» и «кроманьонец», не будет столь уж грубой ошибкой. Открытие в Кро-Маньоне и его тогдашнее истолкование представляли большую ценность для развития науки, что, между прочим, показала специальная конференция, организованная в 1968 г. во Франции в связи с его столетним юбилеем. Кро-Маньон относится к тем пещерам, которым не суждено забвение.

Из-за того что в согласии с темой нашего повествования мы обращаем в первую очередь внимание на пещеры, не должно создаваться впечатление, будто эволюция человеческого рода в среднем и позднем палеолите происходила именно и только там — в пещерах. Это скорее следствие того, что условия изолированного и защищенного пространства пещеры благоприятствовали сохранению костных остатков, а кроме того, тут действовал и преднамеренный выбор исследователей, которых пещеры издавна манили легкостью определения местонахождений (в противоположность этому открытые стоянки находят, как правило, случайно). Однако какова бы ни была причина, но истиной остается то, что имеющиеся знания о первоначальной эволюции человека в основном почерпнуты из пещерных находок. Каждый слой пещерных отложений — мы снова используем это сравнение — столь же ценен, как и лист древней хроники. Бездумно уничтожать его — все равно что сжечь лист древнего пергамента до того, как кто-то его прочтет и поймет его подлинный смысл.