За порогом боли

…Он снова метался по лесу, натыкаясь на стволы деревьев, спотыкаясь об корни. Он увидел своего врага и вскинул пистолет, но курок был ужасно тугим и пули, вылетая из ствола, падали на землю в метре от него. Макс снова бежал, падал, бежал. Но вот он в спасительной воде, а Алик стоит с автоматом, вглядываясь в даль. И снова все, как тогда – тот же липкий страх, слезы отчаяния, и мышцы рвутся от бесполезного напряжения, пытаясь удержать сползающее тело.

И опять Макс кидал, кидал свой нож, но тот летел мимо, не слушаясь воли затекших рук, а Алик поворачивался к нему, и у него оказывалось залитое кровью лицо Тайсона-Али. Он медленно поднял автомат и его черный зрачок засасывал Макса, как черная дыра, потому что это был конец жизни. Это была она – СМЕРТЬ. Но вот Смерть оживала, и автомат с грохотом выплевывал в лицо Максу своих гонцов. Макс прикрывался рукой, пытаясь отмахнуться от пуль, но раскаленные куски железа рвали эту ненадежную защиту в куски, дробя хрупкие кости, и их острые осколки летели дальше, к Максу, вместе с пулями. Вот они уже достигли цели, и Макс ощутил тупой тяжелый удар в грудь, как будто на него падают тяжелые стальные шарики из подшипника. Один удар, еще, еще… Боли нет, но Макс чувствовал, как пули проходят насквозь, скребясь по ребрам, обнажая горячие дымящиеся внутренности, которые леденила холодная северная вода.

…Макс дико заорал и проснулся. Он весь трясся и, первым делом, ощупал свою грудь. Он много раз слышал выражение «проснуться в холодном поту», но считал это аллегорией, образом. Но сейчас он сидел в самой натуральной луже пота, который струился по спине и капал с носа. Пришлось поменять и трусы, и простыню, перевернуть подушку другой стороной и подложить одеяло, так как диван был мокрым.

Макс принял душ и вернулся в комнату. Он схватил со стола «Беретту» и крепко, до хруста, сжал ее в руках. Это немного успокаивало. Он закурил и продолжал курить одну сигарету за другой, пока его не затошнило. Тогда он закрыл глаза и снова забылся, сидя на диване. Его сон был черным и пустым, больше похожим на кому.

Он проснулся в семь утра. Проснулся сразу, будто включился. В висках ломило. Он поставил на плиту чайник и пошел в ванную. Из зеркала на него смотрел чужой человек. Лицо посерело, оттененные щетиной щеки втянулись, глаза ввалились и красным нездоровым огнем горели из-под темных век.

Макс взял бритву, но, порезавшись первым же движением, с бешенством швырнул ее на полку, свалив с нее все туалетные принадлежности. Только горячий кофе привел его в какое-то подобие нормального состояния. «Ничего себе – начало дня!» – угрюмо подумал Макс. – «Что-то еще будет!» И он оказался прав.

Ровно в десять утра, когда Макс уже почти оклемался, зазвонил телефон. Макс бросил взгляд на часы и, одним прыжком подскочив к столу, сорвал трубку.

– Олега. Максимова, будьте добры!

– Это я.

– Секундочку, – в трубке послышался щелчок, и знакомый тихий разборчивый голос произнес:

– Здравствуй, Олег. Как спалось?

– Спасибо, плохо.

– Ну, ничего. Я рад, что ты на месте.

«Ага! после вчерашней „чистки“ ты уже не уверен, дома ли я!» – обрадовался Макс. Он посмотрел на анализатор линии. Лампочка не горела. – «Ну, конечно. Разве он позволит, чтобы кто-то „висел“ на проводе, когда он разговаривает? Небось, его люди сейчас по всему городу ворон с телефонных проводов сгоняют, чтобы не подслушали!»

– Я получил вашу «посылку».

– Я знаю. Наш договор в силе?

– Надеюсь, да.

– Сегодня первый экзамен.

Макс почувствовал возбуждение.

– Сегодня в ресторане «Черный Дракон» состоится встреча «авторитетов».

– Всех? – перебил Макс.

– Так вот, – продолжал Юрий Николаевич, не обращая внимания на реплику. – Слушай. Этот ресторан находится в подвале бывшей «Школы партактива».

– Я знаю, где это. Бывал разок.

– Прекрасно. Встречаются городские лидеры – Крест, Саша-Рык и Артем – и представитель чеченской общины из Москвы, некто Ваха. Чеченцы до сих пор фактически не были представлены в нашем городе. Раньше здесь нечего было делать, а потом, с этой войной, им не до расширения было. Сейчас наш город расцвел, здесь появились деньги, и они хотят наверстать упущенное. Они, наверняка будут действовать по опробованному сценарию – предложат нашим материальную помощь, а сами попросят мизер, лишь бы закрепиться. А дальше процесс пойдет. – Макс понял, что вся эта речь рассчитана на то, чтобы удовлетворить его репортерское любопытство и дать ему понять, что его уважают и не собираются его использовать втемную. – Я хочу пресечь это в зародыше. Чеченцы нам здесь и близко не нужны. Своих хватает.

– Одного Ваху мочить?