За порогом мечты

– Ишь ты, поверить он не может! – бессердечно усмехнулась миссис Клапхэм. – Послушайте, что я вам скажу, мистер квартирант Каверли! Нечего вам толковать насчет сердец, вы не по этому делу проходите, ясно? Мы с вами пофлиртовали, оно и хватит. Подумать только, девочку семнадцати лет вздумали окручивать! Могу поклясться, что за ту девчонку давали хорошее приданое, вот в чем все дело!

Может быть, я выражаюсь не как леди, и за это заранее извиняюсь, – добавила миссис Клапхэм, – но вы, кажись, из тех, что женятся хоть на козе ради ее молока!

Стэси, побелев от удивления и гнева, открыл рот, но подходящих слов не нашел, поэтому повернулся и вышел вон и лишь на лестнице вспомнил, что рот можно и закрыть.

Стэси Каверли был не из чувствительных. Все с него сходило как с гуся вода. Ледяные колкости и угрозы мистера Вендовера были для него не больней булавочного укола. Однако Вендовер, как бы то ни было, говорил с ним как джентльмен. Но до сего времени ему не приходилось сталкиваться с такой откровенной и грубой вульгарностью, которая так и перла из миссис Клапхэм. Прошло немало времени, прежде чем он оправился от оскорбления. Говорить так с самим Каверли из Дэйнскорта – да как она посмела?!

И тут перед Стэси стала вырисовываться весьма мрачная перспектива. Все его надежды рухнули. Успокоить кредиторов было нечем. Теперь ему придется заложить свои золотые вещи, чтобы оплатить счет в гостинице и добраться в почтовой карете до Лондона. Он пытался вспомнить кого-нибудь, у кого можно было бы одолжить сто, даже пятьдесят фунтов, но таких людей в Бате, похоже, не существовало.

Стэси начал было уже подумывать бросить свой багаж и попросту бежать из «Уайт-Харт», оставив счет без оплаты. Именно в этот момент к нему постучался коридорный и передал письмо, которое пришло с нарочным из гостиницы «Йорк-Хаус».

Почерк на конверте был незнакомым, а разорвав письмо, Стэси с некоторым удивлением прочел, что его дядя Майлз приглашает его отобедать с ним.

Первым его побуждением было написать записку с отказом. Но потом ему стукнуло в голову, что у дяди как раз можно занять денег. Конечно, на первый взгляд у Майлза в карманах ветер гуляет, но ведь он способен оплачивать проживание в самом дорогом отеле Бата! Так что приглашение следовало принять. Стэси попросил было передать нарочному, чтобы тот задержался, пока он напишет ответ, но оказалось, что человек уже ушел, поскольку имел инструкции не дожидаться ответа. Это было похоже на оскорбление со стороны Майлза, но, трезво поразмыслив, Стэси пришел к утешительной мысли, что разум и манеры Майлза так повредились в Индии, что тщетно ожидать от него джентльменского поведения. Он человек со странностями и, вероятно, вовсе не хотел никого обидеть…

За обедом Стэси вел себя как исключительно хороший, любезный и вежливый гость: он все время поддерживал на губах приятную улыбку, много и куртуазно шутил, нахваливал поданные блюда. Он заявил, что такого восхитительного бургундского он давно уже не пил, и все старался разговорить Майлза на темы Индии. Дядя его говорил немного, но был не менее учтив.

Когда скатерть сменили и на стол был подан бренди, Стэси промурлыкал со своим отработанным небрежным сожалением:

– Ах, сэр, как же я рад, что вы вернулись в Бат! Видите ли, я тут немного поиздержался, не рассчитал, а в Бате у меня нет никакого кредита в банке. То есть я очутился в дурацком положении… Так что я был бы вам страшно признателен, если бы вы мне одолжили сущий пустяк – так, чтобы мне сделать необходимые платежи в Бате… Я вам очень скоро верну!

Майлз лениво, в своей обычной манере, снял крышечку с графина и разлил бренди по бокалам.

– Нет, – сказал он. – Я тебе денег не дам.

Это было сказано очень добродушно, но в то же время с настораживающими нотками. Стэси молвил, уже несколько чинясь:

– Бог с вами, сэр, я ведь не говорю о значительной сумме!

Майлз отрицательно покачал головой. Стэси решил идти до конца:

– Но я оказался на мелководье! Без вашей помощи мне, возможно, придется туговато!.. У меня нет ни шиллинга!

– Это я знаю.

Хладнокровие, с которым Майлз зафиксировал его неплатежеспособность, вывело Стэси из душевного равновесия.

– Ах вот как?! – взвизгнул он. – Позвольте сказать вам, уважаемый дядюшка, что без этих денег наше фамильное имение может быть конфисковано!

– Оно не будет конфисковано, – заметил Майлз.

– Да что ж вы никак не поймете, дуби… Извините! – испуганно осекся Стэси, понимая, что гнев и лицедейство – две вещи несовместные.

– Ничего-ничего! – успокоил его Майлз. – Я прекрасно знаю все твои обстоятельства. Сядь спокойно и послушай меня. Именно из-за этого разговора я и послал за тобой! – Майлз налил еще бренди.

– Послали за мной?! – оскорбленно переспросил Стэси.