За последним порогом. Паутина

«Если ты начинаешь требовать от людей что-то, чего они не хотят тебе дать, или работу, которую они не хотят делать, то они неизбежно будут твои приказы саботировать. Если у тебя есть в запасе недели и месяцы, то ты постепенно можешь их саботаж сломить. А можешь и не сломить — бороться с тихим саботажем очень непросто. Но есть и быстрый путь — прежде всего выдели лидера саботажа. Это всегда либо начальник, либо, если речь идёт о твоих подчинённых, неформальный лидер коллектива. Показательно и демонстративно уничтожь его, чтобы он даже пикнуть не смог, и организованный саботаж прекратится, а скорее всего, даже и не начнётся. Во-первых, не будет фигуры, вокруг которой люди могли бы сплотиться, а во-вторых, все будут думать, что если уж их начальника уничтожили так быстро и безжалостно, то их раздавят, даже не заметив. Тебя, конечно, будут бояться и ненавидеть, но тебе ведь и так никакой любви ждать не стоит».

— Кто замещает главного счетовода? — громко задала вопрос Кира.

— Я, г-г-госпожа, — подала голос одна из женщин.

— Вы будете сотрудничать? — задала вопрос Кира, строго на неё глядя.

— Д-да, — промямлила та.

— Я не расслышала, — нахмурилась Кира.

— Да, госпожа, я буду сотрудничать, — торопливо сказала счетоводша.

— Хорошо, — кивнула Кира и посмотрела на остальных служащих. — Кто-нибудь ещё собирается саботировать мои распоряжения? Лучше скажите об этом сейчас, раз уж у нас есть свободные места в машине до тюремного блока.

Судя по бледным лицам и испуганным глазам, никто не собирался делать подобных заявлений.

— Ну что же, надеюсь, что мы с вами сработаемся, и мне не придётся прибегать к крайним мерам, — сказала Кира голосом, от которого несчастных тружеников арифмометра пробрала дрожь. — Сейчас с вами всеми по очереди побеседуют мои сотрудники. Беседы будут происходить в присутствии эмпата, так что советую отвечать только правду.

* * *

Несколько дней я ходил, не решаясь завести с матерью разговор о Хомском. Просто не знал, что ей сказать. По правде говоря, я и сам не был уверен, что так уж хочу его выздоровления, и это, конечно же, не добавляло мне решительности. В конце концов я настолько устал от этих раздумий, что решил не мудрить с каким-то планом разговора, а просто поговорить, и что из этого выйдет, пусть то и выйдет.

— Ко мне, кстати, подходил на прошлом приёме Беримир Хомский, — небрежно сказал я за обедом, после того как обсуждение планируемой посадки плодовых деревьев возле второго флигеля окончательно увяло, и все замолчали.

— Вот как? — равнодушно отозвалась мама.

— Рассказал, что у Путяты опухоль мозга, и целители помочь уже не могут.

— Туда ему и дорога, старой сволочи, — с чувством сказала мама. — Я хорошо помню, как он меня встретил. Вот скажи мне, Кеннер — как так получается, что близкие родственники ведут себя как последние подонки?

— Да не так уж редко такое происходит, — пожал я плечами. — Случаются в жизни и более странные вещи. Например, когда они потом приходят с просьбой о помощи.

Мама со стуком положила приборы и упёрла в меня пристальный взгляд. Я почувствовал себя слегка неуютно.

— Да, мама, ты правильно догадалась, — вздохнул я. — Беримир умолял.

— И что ты ему ответил?

— Я ответил, что это будешь решать ты, и если ты скажешь «нет», то я ничего сделать не смогу.

— То есть ты не отказал ему, а пообещал поговорить со мной, — сделала она логичный вывод. — И что тебя на это подвигло? Объясни.

Я почувствовал некоторое облегчение — по крайней мере, она не отказала с порога и не прекратила разговор, а хотя бы согласилась выслушать мои аргументы.

— Здесь довольно сложная ситуация, мама, и я сам отношусь к этому очень неоднозначно. Если Путята умрёт, я по нему и слезинки не пророню. Но ведь Путята — это не все Хомские. Такие отношения между родственниками, как у нас сейчас — это неправильно, и очень многие Хомские тоже так считают. А главное, что так считает наследник. Мы давно уже договорились с Беримиром о нормализации отношений, когда Путята, наконец, сойдёт со сцены.

Мама смотрела на меня не отрываясь и молчала, и я от этого ощущал себя очень некомфортно.

— Но проблема здесь в том, — продолжал я, — что это для нас Путята — старая сволочь, а вот Беримир отца любит. И если мы откажем ему в помощи, о восстановлении отношений можно будет забыть. Воевать мы, конечно, не будем, но это будет всегда стоять между нами. Мы с Хомскими станем друг для друга чужими, уже окончательно.

— С Путятой мы и так своими не станем, — указала мама.

— Мы можем поставить условие, чтобы он передал главенство Беримиру.

— А с чего ты взял, что они искренне хотят помириться? Почему ты не допускаешь, что они просто хотят по-родственному пролезть поближе ко мне?

— Я, конечно, не знаю, что там у них в головах творится, но я точно знаю, что Беримир хотел восстановить с нами отношения задолго до того, как ты возвысилась. Был, правда, ещё один случай, когда у Путяты из-за нас были неприятности с родичами, но это было уже после твоего возвышения, так что там трудно уверенно говорить о мотивах.