За последним порогом. Ветры Запада

— Не берите в голову, Анна, — я пренебрежительно махнул рукой. — На вашем месте я бы тоже поверил родственникам. Тем более, в то время мы с вами были на разных сторонах, а это очень способствует видению оппонента в чёрном цвете. Главное, что мы урегулировали все наболевшие вопросы, а что там было в прошлом — неважно. Кстати, приятно удивлён вашей способностью признавать свои ошибки — обычно люди делают это крайне неохотно.

— Тот, кто упорствует, не желая признавать очевидные ошибки, в принципе не способен возвыситься, так что в этом нет ничего необычного.

— Ну что же, предлагаю забыть об этом, — мне этого хотелось, наверное, больше, чем ей. — Позвольте мне вернуться к теме моего визита. Не хочу отрывать вас от ваших дел, но вынужден просить об одолжении.

— Об одолжении? — удивилась она. — Всё, что в моих силах.

— Я только что вернулся из поездки по поручению князя. Так получилось, что я проездом оказался в Киеве…

— Покушение, — она понимающе кивнула. — Я знакома с деталями.

— Нет, это ерунда, — отмахнулся я.

— Ерунда? — усмехнулась Анна. — Тогда что не ерунда?

— Из-за этого покушения я встретился с одной из гражданок, и, как оказалось, они тоже имеют интерес в том деле, по которому меня посылал князь. Но я совершенно ничего о них не знаю и плохо понимаю, в чём состоят их интересы. Перед тем как идти к князю с докладом, мне просто необходимо узнать об этих самых озабоченных гражданах хоть немного больше. Вы не могли бы просветить меня?

Максакова была в явных сомнениях — похоже, Высшие в принципе не любят что-то рассказывать посторонним о других Высших. Она некоторое время раздумывала, но в конце концов, всё же решилась:

— Я расскажу, что знаю, но сразу предупреждаю, что знаю немного, — вздохнув сказала она. — У нас с ними довольно напряжённые отношения.

— Враждебные?

— Нет, ни в коем случае не враждебные. Просто, как бы это сказать, мы не очень высокого мнения друг о друге. И соответственно, плохо друг друга знаем — у нас просто слишком мало контактов. Я, конечно, по должности знаю чуть больше других, но ненамного.

Да, я тоже припоминаю, что Славяна отзывалась о новгородских коллегах без особого уважения.

— Скажите, Анна — вам знакомо имя Славяна Лановая?

— Конечно. Очень влиятельная гражданка, одна из лидеров их Общества. Точнее говоря, одна из лидеров консервативной группировки, но если учесть, что в Обществе правят консерваторы… Вы встречались именно с ней?

— Да, с ней, — подтвердил я.

— И какое мнение у вас о ней сложилось?

Вполне возможно, что Максакова надеется тоже какую-то информацию о гражданах от меня почерпнуть. Ну, я, в общем-то, совсем не против, вот только вряд ли я смогу рассказать ей что-то новое.

— Сильная личность, — откровенно ответил я. — Привыкла настаивать на своём и получать что хочет. В переговорах была бы очень трудным оппонентом.

— Примерно так о ней и отзываются, — кивнула Анна. — И что вы хотите о ней узнать?

— Насколько она выражает позицию Общества?

— Знаете, Кеннер, я бы, пожалуй, выразилась так: её позиция и есть позиция Общества. Она одна из тех немногих людей, которые как раз и определяют позицию Общества.

— Даже так! — я задумался. — Не сказал бы, что меня это радует, но, по крайней мере, это несколько проясняет намерения киевлян. А кстати, как Общество относится к Осколкам?

— Никак, — она посмотрела на меня с удивлением. — Как к ним можно относиться? Они Осколки.

— А, ну да, конечно, — согласился я. Не сказал бы, что мне всё стало ясно, но это ещё одна кроха информации, которой Высшие так не любят делиться. — Анна, вы не могли бы немного рассказать мне о структуре киевского общества? Лично мне оно представляется просто дурной пародией, но определённо ею не является. При этом небольшой комментарий Лановой на этот счёт выглядел на удивление логичным.

— А что она вам сказала? — с любопытством спросила Максакова.

— Я спросил её насчёт узаконенной коррупции, и она ответила, что они таким образом поставили инстинкты чиновников на службу обществу… я имею в виду общество в широком смысле, а не Общество граждан. Что чиновники стараются работать хорошо, чтобы иметь возможность больше украсть, а граждане просто присматривают за ними, чтобы они воровали по чину. По моему мнению, такая система выглядит совершенно идиотской, но как-то же она работает столько лет, и вроде даже неплохо работает. Я этого не понимаю.

— Ну а что она ещё могла сказать? — искренне засмеялась Анна. — Не могла же она вам признаться, что она полная дура? Что всё их хвалёное Общество — просто сборище тупых дурищ?

— Гм, — я был в полном замешательстве, — я бы, пожалуй, не стал описывать её так уж резко.

— А я их всех именно так и описываю, — саркастически усмехнулась Максакова.

А наши Высшие с киевскими гражданками и впрямь не очень высокого мнения друг о друге, и это ещё мягко сказано. От Лановой я, правда, ничего в подобном духе не слышал, но что-то мне подсказывает, что и она о наших отзывается не лучше.

— И всё же, Анна — чем вызвано такое резкое определение?