За последним вздохом (СИ)

Кольтира скривился. Тассариан! Деревенский сплетник! Ну давай еще историю с кишками Гниляка вспомни и расскажи ей! Или как Маргрейв с дружками пытались Кольтиру отыметь, а потом — пустить на детали поганища. Вторая голова с ушами — это же было так смешно, правда? Наверно, в Акерусе старая гвардия до сих пор вспоминает!

— Потом он смог справиться с этим, стал сильнее, но его постоянно тянуло к соплеменникам, — продолжал Тассариан. — Магию с ними изучал, даже дружил. Мы много сражались с эльфами, ему приходилось их убивать… А потом мы освободились от воли Артаса, и он стал терзаться чувством вины. Называл себя предателем. Не смог вернуться на родину из-за того, что сделал. И эти тени, которых Артас отправлял к нему, они же не просто так нашли уязвимое место. Это все из-за меня, понимаешь?

— Это все из-за Артаса, — резонно поправила Лерисса.

— Не только. Все не так просто. Никто не заставлял меня лишать Кольтиру вечного покоя и делать из него рыцаря смерти. Кольтира может и простил мне свое убийство, но это не единственное из моих преступлений против него. Моя вина безмерна, Лерисса. Я отнял его жизнь и испортил посмертие…

— Еще и в постель его затащил… — «сочувственно» вздохнула она.

— Лерисса!

— А я что? Я не виновата, что не слепая. Ты на него так смотришь… — она хмыкнула. — А потом вы вдруг срочно срываетесь на охоту. А я ведь сначала не так поняла, когда ты сказал, что женщины тебя больше не интересуют.

— Ох и стерва же ты, — с чувством фыркнул Тассариан. — Тебя-то, похоже, ни мужчины, ни женщины не привлекают. Тридцать лет, а все бобылица.

— Ах ты… Ладно, потом припомню. Ты говорил с Кольтирой обо всем этом?

— Пытался. Но он не любит это обсуждать, переводит тему или отмалчивается, уходит.

— Да, я заметила. Тему он переводит мастерски, — раздался тихий стук, наверно, Лерисса поставила на стол кружку с чаем. — Но, знаешь, он, конечно, невыносимая язва и хам, но с тобой иначе и нельзя, обнаглеешь. И не похоже, чтобы он тебя ненавидел. Он же ушел с тобой из Орды.

— Я не знаю, почему он так поступил. А насчет ненависти ко мне… Я вижу, что он винит себя за то, что делал по моему приказу. Мне от этого ничуть не легче.

— Может, ты поговоришь с ним прямо? Скажешь, что… — грохот столовой утвари помешал Кольтире расслышать окончание фразы Лериссы.

— Я не вправе, — возразил Тассариан.

Они вышли в другую комнату, и голоса стали неразборчивы. Кольтира мрачно скривился. Неудивительно, что Лерисса выедала ему мозг требованиями утешить несчастного Тассариана. Как же так, бедного рыцаря смерти простили только его отец, сестра и король! Все ведь должны твердить, что он невиновен! Что бы он ни натворил — все равно невиновен. А то расстроится!

Легко ей было требовать — прости его по-настоящему, от всей души. Ей-то Тассариан ничего дурного не сделал, даже наоборот, вон как заботился. Посмотрел бы Кольтира, как она запела, если бы Тассариан ее убил, втянул в Плеть, а потом под разными предлогами держал при себе.

Да, Тассариан раскаивался. Было бы проще, если б он этого не делал — можно было бы его ненавидеть. А так, упырь знает что между ними происходило, и во что оно однажды выльется.

Словом… Вот пусть Лерисса сама перед своим ненаглядным Тассарианом и вытанцовывает.

Даже странно, что она до сих пор не додумалась до очевидного решения проблемы: выпереть Кольтиру подальше из Луноречья и нежизни Тассариана. Тогда ему и переживать не из-за кого будет, верно? О сотнях и тысячах других, убитых им, он же не вспоминает.

Как-то раз, когда Тассариан был дома, Кольтира ощутил приближение к Луноречью сильного рыцаря смерти. Они вышли во двор, чтобы посмотреть, кого там принесло — и Кольтира глухо зарычал, увидев ненавистную кал’дорайскую рожу.

— Я его не приглашал, честно, — оправдывался Тассариан. Скорее всего, не врал, потому что кал’дорей, увидев их, заорал на всю деревню:

— Тассариан! А я решил к тебе зайти, раз уж в твоих краях!

Естественно, Лериссе нужно было выбежать, поинтересоваться гостем, пригласить его в дом, предложить чаю. Кольтира прислонился к стене и сверлил кал’дорея взглядом, не участвуя в разговоре. Он понимал, что если сейчас нападет на героя Альянса в двух шагах от поста дружинников, то потом у него будут проблемы с законом. Но как же хотелось услышать, как с хрустом ломается его череп от хорошего пинка!

Тассариан неохотно поддерживал беседу и все время бросал встревоженные взгляды на Кольтиру. Кал’дорей, заметив это, ухмыльнулся и сосредоточился на том, чтобы очаровать Лериссу. Сначала комплименты, потом — похвальба своими подвигами. Когда дошел до зачистки Мертвых Копей, после которой он как раз и решил навестить Тассариана, Лерисса погрустнела. Новость о гибели Ванессы ее сильно расстроила. Взорвать недостроенный корабль, покончить с собой, лишь бы не попасть в руки власть имущих, — вот до чего довело девочку наплевательство и жестокость короля и его клики.

Лерисса не раз говорила, что не держит на Ванессу зла за нападение и желает ей одуматься, сбежать из Западного края, пока не поздно. Ну, вот теперь поздно.