За поворотом

Я смотрю на женщину. Сквозь просветы в ниспадающих на лицо волосах я воровски перехватываю ее взгляд. Из-под слишком короткой юбки видно, как в такт движению ног, точно дыша, эластично сокращаются ложбинки под коленями. И вот сейчас этот незримый мужчина за стеной, весь обратившись в слух, разобьет от ревности первое, что попадется под руку, и прольет крутой кипяток — надежда на это заставляет сердце бешено колотиться. Но сколько я ни жду, звука разбившегося фарфора, к величайшей досаде, так и не слышу. Вместо этого из окошка как ни в чем не бывало высовывается белая рука. Чашки на подносе совсем не дрожат. Дрожу я. Большой палец, которым я уперся в край стола, чтобы успокоиться, точно в нем остался резонанс печали, продолжает дрожать, как дрожит рука актера, когда он хочет безмолвно передать волнение. Но можно ли в это поверить? Ведь сила взрыва пропорциональна силе сжатия. В таком случае, может быть, мне действительно постараться соблазнить эту женщину? Как только я выйду отсюда, мой мир превратится в тупик перед тем поворотом. Значит, спокойно сидеть я могу только здесь. Связь между мной и этим кафе значительно бóльшая, чем у обыкновенного завсегдатая, зашедшего сюда, чтобы выпить чашечку кофе. Вовсе не исключено, что скрытый смысл выпавших на мою долю испытаний как раз и заключается в том, чтобы соблазнить женщину. Пусть женщина, перехватив мой взгляд, осознает уготованную ей роль. Смотрясь в окно как в зеркало, я приглаживаю волосы над ушами. Выпятив подбородок, поправляю галстук. Он не очень дорогой, но модный, только что поступивший в продажу. Я, разумеется, не считаю себя завзятым соблазнителем. Но положение мое весьма выгодно. У мужчины, увязнувшего в ревности, я похищаю женщину, увязнувшую в любви, — до предела простое химическое уравнение. Будь я обыкновенным соблазнителем, все было бы в порядке. Наконец женщина начинает реагировать, как это и предусмотрено химическим законом. Попробую-ка я, улучив момент, сунуть ей деньги и попрошу пораньше закрыть кафе и переспать со мной. Тогда реакция в полном соответствии с химическим законом пойдет с нарастающей скоростью и, наконец, достигнет апогея. А мужчина, взорвавшись, пробьет стену. И правильность химической реакции будет подтверждена. Я, естественно, тоже, избавившись от своей роли... хотя и не думаю, что все связи с прошлым порваны... Обрету, наконец, свой мир за поворотом... Из окошка снова высовывается белая рука — на этот раз, очевидно, мой кофе. Женщина, держа поднос в одной руке, подходит ко мне и отставляет стул, загораживающий узкий проход между столиком и стеной. Я поспешно отодвигаю вещи, раскиданные на столе. И, ясно поняв, что в них теперь нет никакой надобности, рассовываю по карманам.

Носовой платок (без инициалов)... спичечный коробок (из этого кафе)... сигареты (осталось всего четыре штуки)... пуговица от пиджака... темные очки...

Темные очки? Глаза у меня болят, что ли? Судя по отражению в оконном стекле, вид у меня вполне пристойный. Одет скромно, костюм среднего качества, — в общем, не похож на определенную категорию людей, щеголяющих в темных очках. В том, что коммивояжерам и рекламным агентам приходится носить темные очки, нет ничего удивительного — им нужно незаметно следить за реакцией клиента. Если бы я был представителем фирмы, расположенной в отдаленном районе, и моя контора находилась в моем собственном доме, отсутствие проездного билета легко объяснялось бы именно этим. Но все равно, не слишком ли мало у меня с собой вещей? Не могу понять, почему нет ни одной визитной карточки. А может быть, у меня вошло в привычку всё складывать в портфель и оставлять его в камере хранения на вокзале?