За правое дело

— Да, товарищ комиссар,— ответил Селидов,— всю ночь шумели: много наших войск подошло. А мы ждали, вот-вот немец ударит. Покуривали, да, по правде, под утро из табачка выбились.

— Ночь спокойно прошла, и на рассвете не появлялся,— сказал Крымов,— а утро-то какое!

— Воевать, товарищ комиссар, утрецом пораньше лучше всего. Он бьет, а ты видишь, откуда он бьет,— сказал молодой артиллерист.

— Это верно,— подтвердил Селидов,— особенно на рассвете. Темненько, а все видать, особенно если трассирующими бьет.

— Дадим ему? — спросил Крымов.

— Наши бойцы, товарищ комиссар, от орудий никуда. Три дня назад, когда бой был, немецкие автоматчики за стволы хватают, уж наша пехота ушла, а мы огонь ведем.

— Да что толку,— сказал молодой,— все отходим, он нас за Волгу загонит.

— Тяжело свою землю сдавать! — проговорил Крымов.— Но вот новый фронт, Сталинградский, образовался. Много замечательной техники, танки, артиллерийские истребительные полки. Сила огромная! Сомнений ни у кого не должно быть — остановим, завернем его! И не только остановим, назад погоним! Беспощадно погоним! Хватит нам отступать. Шутка, что ли,— за плечами у нас Сталинград!

Красноармейцы слушали молча, глядя, как небольшая пестрая птичка кружит над стволом крайнего орудия.

Вот-вот, казалось, сядет на согретую утренним солнцем орудийную сталь. Но вдруг, испугавшись, она полетела в сторону.

— Не любит она артиллерии,— сказал наводчик Селидов.— К минометчикам полетела, к старшему лейтенанту Саркисьяну.

— Гляди, гляди! — крикнул кто-то.

Во всю ширь неба шли на запад эскадрильи советских пикирующих бомбардировщиков.

А спустя час померкло утреннее солнце, красноармейцы с потными запыленными лицами подтаскивали снаряды, заряжали орудия, наводили их жерла на мчащиеся в клубах пыли немецкие танки. И где-то высоко-высоко в голубом небе, куда не доходила поднятая танками пыль, перекатывался грохот наземного сражения.

47

Десятого июля 1942 года 62-я армия была включена в состав действующих на юго-востоке советско-германского фронта соединений и получила задание занять оборону в большой излучине Дона, чтобы преградить движение наступавшим на восток немецким войскам.

Одновременно Верховное Главнокомандование Красной Армии выдвинуло из своего резерва еще одно крупное соединение, сомкнув его с левым флангом 62-й армии. Таким образом, создавалась новая линия обороны на путях прорывавшихся к Дону немецких дивизий.

Первые выстрелы, прозвучавшие 17 июля, ознаменовали начало оборонительного сражения на дальних подступах к Сталинграду.

В течение нескольких дней шли незначительные столкновения между высланными далеко вперед разведывательными пехотными и танковыми подразделениями и немецкими авангардами. В стычках обычно участвовали усиленные роты и батальоны. В этих малых, но ожесточенных боях новые, вышедшие из резерва части испытывали силу своего оружия, примеривались к силе врага. Одновременно шли круглосуточные работы по укреплению рубежей, занятых основными силами.

Двадцатого июля немецкие войска перешли в наступление. ^{88}

Крупные силы немецких танковых и пехотных соединений имели своей задачей выйти к Дону, с ходу форсировать его и, преодолев пространство между Доном и Волгой, которое немецкие штабные офицеры называли «горлышко бутылки», к 25 июля ворваться в Сталинград.

Такова была задача, поставленная Гитлером перед перешедшими в наступление немецкими войсками.

Однако вскоре немецкое командование поняло, что «вакуум» существует не на подступах к Дону, а в представлении тех, кто ставил задачу с ходу захватить город и определял сроки ее выполнения. ‹…› ^{89}

Бои стали ожесточенными, шли день и ночь. Советская противотанковая оборона была мощной и подвижной. Советская штурмовая и бомбардировочная авиация наносила удары по наступающим немецким войскам. Пехотные подразделения, вооруженные противотанковыми ружьями, дрались с чрезвычайным упорством.

Советская оборона была активна, внезапные контратаки на отдельных участках мешали сосредоточению немецких сил.

Немецкие танки и мотопехота, прорвавшись в районе Верхнебузиновки, были задержаны сильным контрударом ^{90}.

Эти более трех недель длившиеся бои не смогли все же остановить немцев, сконцентрировавших на дальних подступах к Волге всю ударную силу своих танковых и пехотных войск. Но значение этих боев было велико — темп немецкого наступления чрезвычайно замедлился. В боях было перемолото много немецкой живой силы и техники. Немецкий план — захватить Сталинград с ходу — провалился. ‹…› ^{91}

48

Война застала Крымова в тяжелые дни его жизни. Зимой Евгения Николаевна уехала от него. Она жила то у матери, то у старшей сестры Людмилы, то у подруги в Ленинграде. Она в письмах сообщала ему о своих планах, о своей работе, о встречах со знакомыми. Письма были спокойные и дружеские, словно она уехала погостить и скоро вернется домой.

Однажды она попросила его выслать две тысячи рублей, и он с радостью послал ей эти деньги. Но его огорчило, когда спустя месяц она вернула долг телеграфным переводом.