За правое дело

В тяжелую пору оборонительного сражения Верховное Главнокомандование, принимая все меры к тому, чтобы усилить оборону города, разрабатывало детали еще скрытого от взоров и сознания мира сталинградского наступления.

И люди, готовившие сталинградский удар, уже видели сквозь титанические трудности обороны те красные молнии, которые обрушатся на фланги немецкой группировки из района среднего течения Дона и из межозерного дефиле на юге от Сталинграда.

Наступила пора, когда резервы — скрытая энергия народа и армии — получили приказ Верховного Главнокомандования участвовать в оборонительном сражении и одновременно готовиться к контрнаступлению.

Железная река разделилась на два русла — одно питало оборону, другое готовило наступление. Втайне ковалось наступление! Люди, готовившие его, прозревая будущее, видели тот день, тот час, когда соединится, сомкнется вокруг армии Паулюса тугое кольцо, отлитое из нержавеющей стали артиллерийских дивизий, танковых корпусов, дивизионов и полков гвардейских минометов, насыщенных огневой техникой пехотных и кавалерийских соединений.

Бескрайняя река людского гнева и горя не ушла в песок, не впиталась в землю, а волей народа, партии и государства перевоплотилась в труд и потекла обратно с востока на запад, чтобы страшной тяжестью своей поколебать чаши весов, превысив мощью русского оружия силу врага.

2

Когда человек читает надуманные книги, когда слушает надуманную, сложную музыку и смотрит на пугающую своей загадочностью надуманную живопись, он с беспокойством и тоской представляет себе: это все особенное, сложное, трудное и непонятное — и чувства, и мысли, и речи героев, и звуки симфоний, и краски живописи. Все это не такое, как у меня и тех, кто живет вокруг меня. Это иной, особенный мир — и человек, робея своей живой и естественной простоты, без волнения и радости читает эти книги, слушает такую музыку, смотрит такие картины. Надуманное искусство втиснуто между человеком и миром, как тяжелый и непреодолимый, сложный узор, как шершавая чугунная решетка.

Но есть книги, читая которые человек радостно говорит себе: «Ведь и я так думал, чувствовал и чувствую, ведь и я это пережил».

Это искусство не отделяет человека от мира, это искусство соединяет человека с жизнью, с миром, с людьми. Оно не рассматривает жизнь человека через особенное, «затейливое», цветное стеклышко.

Человек, читая такие страницы, словно растворяет жизнь в себе, впускает огромность и сложность человеческого бытия в свою кровь, в свою мысль, в свое дыхание.

Но эта простота — высшая простота белого дневного света, рожденного из трудной сложности цветных волн.

В этой ясной, спокойной и глубокой простоте есть истина подлинного искусства. Оно подобно ключевой воде, глядя на нее, человек видит дно глубокого ключа, травинки, камешки; но ключ не только прозрачность — он и зеркало: человек видит в нем себя и весь мир, в котором он трудится, борется, живет. Искусство объединяет в себе прозрачность стекла и мощь совершенного вселенского зеркала.

Это есть не только в искусстве — это есть на вершинах науки, в политике.

И стратегия народной войны, войны народа за свою жизнь и свободу, бывает такова.

3

Прибывший в Сталинград новый командующий генерал-полковник Ерёменко был грузный пятидесятилетний человек, с круглым коротконосым лицом, с волосами, зачесанными ежиком над широким морщинистым лбом, с живыми глазами, скрытыми за очками в простой металлической оправе, какие носят вошедшие в возраст сельские учителя. Ходил Ерёменко прихрамывая, припадая на раненую ногу.

Во время войны 1914 года Ерёменко был в чине ефрейтора и теперь часто любил вспоминать свою солдатскую жизнь — его адъютанты сравнительно точно предсказывали ту минуту разговора, когда генерал напомнит собеседникам о штыковых атаках, в которых он участвовал.

Ерёменко знал работу войны от трудных и простых солдатских основ ее до высот полководчества. Для него война не была чрезвычайным происшествием.

В нем соединялись черты многоопытного генерала и черты простого, народного человека. Он хорошо понимал солдат.

Летом 1941 года Ерёменко командовал войсками на одном из участков Западного фронта, и с его именем была связана боевая операция, остановившая немецкое наступление на Смоленском плацдарме.

В августе он был назначен командующим Брянским фронтом, под его командованием армии фронта вели жестокие и тяжелые, неудачные бои с танковыми частями Гудериана, прорвавшимися к Орлу. Зимой 1941 года Ерёменко, командуя Северо-Западным фронтом, осуществил глубокий прорыв немецкой обороны.