За правое дело (Книга 1)

Степана Фёдоровича всегда восхищало практическое неразумие тёщи. Она обычно вела знакомство с людьми, душевно ей приятными, но в большинстве с такими, которые не только не могли оказаться полезными, но и сами нуждались в помощи. Степану Фёдоровичу нравилась эта черта - и он не гнался за высокими знакомствами, но он понимал практическую ценность людей и, когда нужно было, умел отличить полезного и нужного человека, а Александра Владимировна была в этом отношении, как слепая.

Степан Фёдорович несколько раз заходил на работу к Александре Владимировне, он любил наблюдать уверенность её движений, лёгкость и умелость, с какой обращалась она со сложной химической аппаратурой для титровального и газового анализа. Он, сам мастер на все руки, сердился и раздражался, когда племянник Сережа не мог сменить перегоревшие пробки либо когда Вера медленно и неловко шила и штопала. Степан Фёдорович не только столярничал, слесарил, мог сложить печь; дома, в часы отдыха, он придумал смешное приспособление, с помощью которого можно было, сидя в кресле, зажигать и тушить свечи на новогодней ёлке, и сконструировал такой занятный звонок к двери, что с Тракторного завода приезжал инженер посмотреть его устройство. Ему ничего не давалось в жизни даром, и он презирал растяп и бездельников.

- Ну как, товарищ лейтенант, не подпустите немцев к Сталинграду? - спросил Степан Фёдорович.

- Наше дело такое, - снисходительно ответил светлоглазый Ковалёв, чувствуя своё превосходство над людьми тыла, - прикажут - будем драться!

- Приказ давно есть, с первого дня войны, - сказал посмеиваясь Степан Фёдорович.

Лейтенант принял слова Степана Фёдоровича на свой счёт.

- В тылу легче рассуждать, - сказал он, - а вот на переднем крае, когда миномёты бьют, сверху пикирует авиация, там другое рассуждение. Да, Толя?

- Да уж точно, - неопределённо сказал Толя.

- Вот теперь я вам скажу, - повышая голос, сказал Степан Фёдорович, - к Сталинграду немец не подойдёт. За Дон они не пройдут. На Дону совершенно неприступная оборона.

- Ну, если вы так уверены, Степан Фёдорович, - сказала Софья Осиповна, то не надо вам заниматься перевозкой и упаковкой вещей

- Вы уже забыли, видно! - вскрикнул Серёжа тонким голосом. - Вспомните, как в прошлом году все говорили' "Вот дойдёт до старой границы и там остановится".

- Внимание! Воздушная тревога, - закричала Вера, - внимание, внимание! - и указала в сторону кухонной двери. Женя, сопровождаемая Тамарой Дмитриевной, раскрасневшейся и потому похорошевшей, внесла бледноголубое блюдо. Тамара Дмитриевна торопливо поправляла на ходу белое полотенце, прикрывавшее пирог.

- Краешек сгорел, - объявила Женя, - я прозевала всё-таки.

- Сгоревший краешек я съем, не беспокойся, - сказала Вера.

- А я вам говорю, что через Дон он не перейдёт, на Дону ему крышка! проговорил Степан Фёдорович и встал, взмахнув длинным ножом: ему всегда за столом поручались такие ответственные операции, как делёж арбуза или разрезание пирога. Боясь раскрошить пирог и не оправдать доверия, Степан Фёдорович прибавил: - Вообще-то говоря, пирог должен остыть, а потом уж его режут.

- А вы как думаете? - спросил Серёжа, уставившись на Мостовского. Но Мостовской молчал.

- На Дон идёт, Украину всю прошёл, пол-России прошёл, - угрюмо сказал Андреев.

- Что ж вы считаете? - опросил Мостовской.

- Считать не полагается, - сказал Андреев, - что вижу, то и говорю, а считают другие люди, может быть, поумней меня.

- А почему вы уверены, что на Дону ему крышка? - снова с волнением спросил Серёжа. - Где же этот рубеж? Вот и Березина была, и Днепр, а вот Дон, вот Волга, где же рубеж? Иртыш, Аму-Дарья? Где же эта река?

Александра Владимировна внимательно глядела на внука: его обычная молчаливость и застенчивость исчезли. Александра Владимировна объяснила это тем, что Серёжа был взбудоражен присутствием лейтенантов.

Александра Владимировна была права, но тут имелось ещё одно, более простое обстоятельство, ей не известное: перед обедом Серёжа хлебнул из фляжки Ковалёва. Голова у него затуманилась, и он сам себе стал казаться необычайно умным, строгим, справедливым, но он не был уверен, ясно ли видят его многочисленные достоинства Мостовской и лейтенанты. Вера наклонилась к нему и спросила:

- Серёжка, ты пьяный?

- Ничего подобного, - сердито ответил он.