За правое дело (Книга 1)

- Удивительная вещь, - сказал он, - в моей комнате уцелел потолок и даже стёкла не выбиты, возможно единственные в Сталинграде, пойдёмте ко мне.

Дверь им открыла бледная, с заплаканными глазами старуха.

- Знакомьтесь с Агриппиной Петровной, заведующей моим хозяйством, - сказал Мостовской.

Они вошли в комнату, прибранную и подметённую, разительно противоположную хаосу, царившему вокруг.

- Прежде всего расскажите мне о наших общих друзьях, - сказал Мостовской, усаживая Софью Осиповну в кресло. - Я узнал от соседки по дому, Мельниковой, что в первый день бомбёжки погибла Мария Николаевна. Но что с остальными, как Александра Владимировна? Дом их разрушен, я подходил к нему, и никто не знает об их судьбе.

- Да, бедная Маруся погибла, - сказала Софья Осиповна. И она рассказала Мостовскому, что Женя увезла мать в Казань к Штрумам, что Вера, дочь погибшей Марии Николаевны, отказалась ехать с бабушкой, не хотела оставлять отца одного, поселилась с ним на Сталгрэсе; у неё лёгкий ожог лба и шеи; к счастью глазу её опасность не грозит.

- А сердитый юноша, Серёжа, кажется? - спросил Мостовской.

- Представьте, вчера совершенно случайно встретила его на Тракторном заводе, он шёл в строю, и я ему успела сказать лишь несколько слов о родных, а он мне сказал, что пять дней был в бою, он миномётчик, и сейчас их снова направили занимать оборону на окраине тракторозаводского посёлка.

Потом, сердито нахмурив брови, Софья Осиповна рассказала, что за эти дни сделала более трехсот операций и перевязок раненым военным и гражданским людям, что много пришлось ей оперировать детей.

Она сказала, что сравнительно мало ранений осколками бомб, больше всего переломов конечностей, повреждений черепа и грудной клетки обломками рухнувших зданий.

Госпиталь, в котором работала Софья Осиповна, ушёл из Сталинграда за Волгу и должен был вновь развернуться в Саратове, Софья Осиповна осталась на день в городе: ей нужно было закончить кое-какие дела, побывать в заводском районе, где находилась часть госпитального имущества, - его предстояло переправить на хутор Бурковский, в Заволжье.

Одним из сталинградских дел её было свидание с Мостовским. Александра Владимировна взяла с неё слово повидать Михаила Сидоровича и передать ему приглашение приехать в Казань.

- Спасибо, - сказал Мостовской, - но я не думаю об отъезде.

- Пора, я могу помочь вам доехать до Саратова на нашей госпитальной машине, - сказала Софья Осиповна.

- Мне предлагали товарищи из обкома, - ответил Мостовской, - но я пока не собираюсь ехать.

- Когда же? - спросила Софья Осиповна. - Зачем вам сидеть здесь, ведь всё гражданское население стремится уйти за Волгу.

Но по тому, как сердито и недовольно закашлял Михаил Сидорович, Софья Осиповна поняла, что он не склонен продолжать разговор об отъезде и о соображениях, по которым решил оставаться в Сталинграде.

Агриппина Петровна, слушавшая разговор, так громко и тяжело вздохнула при этих словах военной докторши, что оба собеседника оглянулись на неё.

Обращаясь к Софье Осиповне, она просительным голосом проговорила:

- Скажите, гражданка, нельзя мне с вами поехать? Мне как раз до Саратова, там у меня сестра. Вещей у меня самая малость - корзинка да узелок.

Софья Осиповна подумала и сказала:

- Что ж, пожалуй, посажу вас в один из наших грузовиков, только я с утра в заводской район поехать должна.

- Господи, переночуете у нас, выспитесь. Где вы такой дом найдёте целый, один на всю улицу. Народ в подвалах живет. Подвалы народом забиты.

-Заманчиво, - проговорила Софья Осиповна. - Моя главная мечта - выспаться. За четверо суток часов шесть поспала.

- Пожалуйста, - сказал Мостовской, - буду рад, устрою вас как можно удобней.

- Зачем его стеснять, - вмешалась Агриппина Петровна, - и вам будет неудобно, я вам свою комнату уступлю, у меня и выспитесь, а утром поедем.

- Вот на чём только поедем, - сказала Софья Осиповна, - наши машины за Волгой, до заводского района придётся на попутных добираться.

- Доберёмся, доберёмся, - говорила обрадованная Агриппина Петровна, - до заводов недалеко, нам бы до Саратова. Самое трудное - через Волгу переправиться!

- Да, товарищ Мостовской, - проговорила Софья Осиповна, - вот вам и двадцатый век, вот вам и человеческая культура. Невиданное зверство! Вот вам и Гаагские конвенции о гуманных методах ведения войны, о защите гражданского населения. Всё к чёрту! - Софья Осиповна махнула рукой в сторону окна. Товарищ Мостовской, вы посмотрите на эти развалины. Какая уж тут вера в будущее, техника прогрессирует, но этика, мораль, гуманность - никак, это какой-то каменный век. Фашизм возродил первобытные зверства, прыжок в прошлое на пятьдесят тысяч лет...

- Ох, вот вы какая, - сказал Мостовской. - Отдохнете, поспите-ка, пока не началась ночная бомбёжка, может быть, это прибавит вам оптимизма.

Но и в эту ночь Софье Осиповне не пришлось выспаться. Когда начало темнеть и в туманном, дымном небе заныли моторы немецких ночных бомбардировщиков, послышался резкий стук в входную дверь.

Молодой красноармеец вошел в комнату и скаэал: