За правое дело (Книга 1)

Ординарцу казалось, что комиссар начнёт кряхтеть, отмахиваться, и будить его придётся долго. Но едва ординарец коснулся плеча спящего, Крымов быстро приподнялся, откинул в сторону газету, посмотрел вокруг воспалёнными, налитыми кровью глазами и стал натягивать сапоги

В штабе Крымов узнал о приказе вновь переправиться через Дон и занять оборону. Командир бригады уже уехал к артиллеристам, стоявшим в соседней станице, и сообщил по телефону, что вместе с ними двинется к переправе, а оттуда поедет в штаб армии уточнить обстановку и получить боевую задачу Миномётный дивизион старшего лейтенанта Саркисьяна получил маршрут Движения и через три часа должен был выступать. Следом за ним собирался и штаб.

"- Да, вот и не удалось нам, товарищ комиссар, отдышаться по-настоящему на восточной стороне Дона, - сказал: начальник штаба и, поглядев на воспалённые глаза Крымова, добавил: - Может быть, отдохнёте часик, мы с подполковником поспали немного, а вы до утра в подразделениях были.

- Нет, не придётся, - сказал: Крымов. - Я поеду вперёд, ориентируюсь в обстановке. Дайте-ка мне маршрут, там уже встретимся.

Через час, проверив готовность подразделений к маршу, он сказал: ординарцу:

- Водитель пусть заедет на квартиру, возьмёт вещи и подгонит машину к штабу.

Начальник штаба с грустью заметил:

- Эх, а я-то думал вечерком для всех нас баньку устроить, а после баньки чарочку выпить. Видно, не может немец без нашей бригады и сутки обойтись!

Крымов посмотрел на полное, добродушное лицо начальника штаба.

- А вы, майор, за эти дни нисколько не похудели.

- Много для немцев чести заставить меня похудеть. Крымов улыбнулся.

- Действительно, где уж им. Пожалуй, даже наоборот, прибавили немного.

- Никак нет. У меня стабилизация наступила в тридцать шестом году. Начальник штаба пододвинул Крымову лежавшую на столе карту. - Вы посмотрите, где наш рубеж намечен, - сказал: он, - это почти на девяносто километров восточней того места, где мы позавчера бой давали. Сильно прут! Я вот худеть не худею, а мысль меня день и ночь гложет:

Где же их остановят, где наши резервы? Измоталась бригада - и люди, и техника.

В это время вошёл ординарец и доложил, что машина готова.

- Вечером увидимся, я тоже начну через часок хозяйство собирать, - сказал: начальник штаба. Он проводил Крымова до машины, держа в руке лист карты; когда Крымов уселся рядом с шофёром, начальник штаба стал объяснять: - Только я советую, на главную переправу не езжайте, долбит её немец день и ночь. Вот тут, по понтонной, безопасней, по-моему, сюда езжайте. Я этим маршрутом и штабное хозяйство поведу.

- Поехали, - сказал: Крымов.

Воздух, небо, дома, окружённые деревьями, - всё в этой, стоящей в стороне от главных путей войны станице выглядело мирным и спокойным. Но когда Крымов выехал с просёлка, картина тихого, ясного дня стала меркнуть в пыли и шуме большой военной дороги.

Крымов закурил и протянул портсигар шоферу Тот, про должая глядеть на дорогу, взял правой рукой папиросу так, как делал это сотни раз, днём, ночью, по ту и по эту сторону Днепра, Донца и Дона.

Крымов, рассеянно глядя на знакомую, всегда одну и ту же и на Украине, и под Орлом, и за Донцом, примелькавшуюся ему фронтовую дорогу, уже не мешавшую сосредоточиться, размышлял о вновь предстоящих боях, гадал, какую задачу получит бригада от командарма.

Всё ближе к Дону подъезжали они.

- Зря мы днём поехали, товарищ комиссар, лучше бы ночью, - проговорил водитель - Налетят "мессера", а кругом степь, никуда не денешься, а легковые они особенно любят, им Гитлер премию за легковые даёт.

- Воина не ждёт, товарищ Семёнов, - сказал: Крымов. Водитель открыл дверцу, придерживая её рукой, оглянулся и произнёс:

- Всё! Спустил задний скат, вот вам и не ждёт, - и стал притормаживать, выруливать машину в сторону от дороги, к пыльным деревцам.

.- Ничего, - утешил его Крымов. - Лучше здесь, хуже, если на переправе.

Семёнов поглядел на вырытую кем-то неглубокую щель и улыбнулся.

- И верно - удачно остановились.

Деревца, у которых они остановились, были ещё молоды, а листья на них стали совершенно белыми от пыли, седыми. Очевидно, многое пришлось им повидать за последнее время - они стояли вблизи развилки дороги.

Колонны машин, конные обозы тянулись на восток Раненые шли в запыленных бинтах, некоторые в гимнастёрках без пояса, ремни у них были перекинуты через шею и поддерживали забинтованные руки. Одни шли, опираясь на палочку, другие несли в руке кружечку или пустую консервную баночку. На этой дороге не нужны были личные вещи, даже самые ценные и дорогие; человек нуждался в хлебе, кружке воды, табаке и спичках, а всё остальное, будь то даже новые хромовые сапоги, не годилось

Раненые шли, лишь изредка поглядывая по сторонам, где бы, не сворачивая далеко с дороги, черпнуть кружечкой воды. Шагали они молча, не разговаривая друг с другом, не окликая тех, кто их обгонял, ни тех, кого они обгоняли...

В стороне от дороги велись оборонные работы. Под большим степным небом женщины в белых платочках копали окопы. Они то и дело поглядывали вверх: "не летит ли паразит".