За пределами любви

– Мы еще будем играть полчаса, – сказал он. – А вы нам мешаете, вы ведь сами понимаете…

Но те не дослушали.

– Полчаса?! – вскрикнул один из них с наигранным возмущением. – Ты чего, мужик, с катушек, что ли, слетел? – И он обратился к своему товарищу, который тоже возмущался и тоже размахивал руками: – Ты посмотри, Том, он хочет, чтобы мы ждали еще полчаса. Как тебе это нравится? – А потом опять в сторону Во-Во: – Ты вот что, мужик, ты давай заканчивай, минуты три-четыре мы еще подождем, а потом забирай свою сладкую дочурку и сматывайся.

Элизабет, услышав перепалку, вернулась назад к сетке и, скрестив руки на груди, переводила взгляд с ребят на Во-Во. Она слышала, как изменился голос Во-Во, как неожиданно вдруг проступил сильный, почти незаметный прежде акцент, неловкий, с заостренным, потерявшим плавность, режущим «р».

– Позвольте узнать, на каком основании вы требуете, чтобы мы освободили корт? Вы только что пришли и по всем правилам должны ждать один час, пока мы не закончим игру. Причем ждать не здесь, а вон там. – Во-Во указал на лужайку за пределами площадки. Он вообще говорил медленно, с трудом подбирая слова, будто хотел справиться с волнением, будто делал над собой усилие.

– Да потому что… – засмеялись ребята, в их смехе было больше издевки, чем веселья, – …ты со своей дочуркой играть не умеешь совершенно. И незачем вам попусту занимать корт. Особенно когда мастера пришли, – добавил один из них и посмотрел на товарища, и теперь они вдвоем просто покатились от смеха. – Давайте, три удара – и валите отсюда, – проговорил он сквозь смех.

– Даже если вы играете лучше нас, – возразил Во-Во, делая упор на каждом слове, – это не дает вам права выгонять нас с корта. Невзирая на уровень игры…

– Слушай, – прервал его парень, – потренируйтесь сначала у стенки, потом приходите играть на корт. Хотя нет, – возразил он самому себе, – вам и стенка не поможет, вы сами…

– А с чего вы взяли, что вы лучше играете? – вмешалась Элизабет. – Я, например, в этом не уверена. Мне вообще кажется, что мы выиграем у вас вчистую.

Ее запальчивость насмешила парней еще сильнее.

– Хорошо, – сказал один из них, успокоившись, – давайте сыграем одну коротенькую игру. Кто выиграет, тот и останется на корте. Но только быстренько, нам неохота терять время.

– Ты как? – повернулся Во-Во к Элизабет.

– Да я с удовольствием. – Похоже, к ней снова возвращалась уверенность.

Пока ребята вставали со скамейки, крутили руками, разминая суставы, Во-Во подошел к Элизабет.

– Они, возможно, неплохо играют, – сказал он ей. – Я тебя только об одном прошу, Лизи: если мы проиграем, ты не расстраивайся.

– Ну, это мы еще посмотрим, – упрямо пожала плечами Элизабет.

– Конечно, мы поборемся, – согласился Во-Во. – Но ты не расстроишься, обещаешь?

– Не расстроюсь, – снова пожала плечами Элизабет и заняла свое место на задней линии. – Ну что?! – крикнула она ребятам, которые, похоже, уже тоже были готовы к игре. – Давайте посмотрим, правда ли все, что вы нам тут напели. Про мастерство и прочее.

Они договорились сыграть короткий сет до победы в четырех геймах, и Элизабет с Во-Во быстро проиграли первый гейм. Ребята действительно играли хорошо и сразу обрушили на Элизабет с Во-Во такой град ударов, что те пришли в себя, лишь когда гейм был закончен.

Потом пары менялись сторонами, и во время короткого перерыва у скамейки, когда времени хватило только на пару глотков из бутылки, Во-Во, касаясь Элизабет плечом, проговорил коротко:

– Нам надо зацепиться в этом гейме. Завязать борьбу. Сейчас моя подача, и ты бей только в одного из них, в того, кто повыше. Бей прямо в него, у него похуже координация, и его можно смять. Прямо в него, поняла? Их надо лишить уверенности, настроя на быстрый выигрыш.

Второй гейм действительно отличался от первого. Первый мяч после резкой подачи Во-Во был отправлен в аут, и счет быстро стал пятнадцать—ноль. Ребята заметно занервничали – это было первое очко, которое они проиграли.

Теперь подачу Во-Во принимал тот самый долговязый парень, и Во-Во подал прямо в тело плоским, длинным ударом. Парень успел отскочить, но удар у него не получился, он успел только подставить ракетку, мяч взвился над сеткой, Элизабет подлетела к нему и смэшем снова послала в тело долговязого, который так и застыл у задней линии.

Мяч прорезал воздух, но парень успел загородиться ракеткой и снова отбил мяч на противоположную сторону. Элизабет было двинулась к нему, но сзади раздался крик «Мой!», и тут же приземистое, широкое тело расчетливо, без спешки подстроилось под удар. Элизабет увидела лишь короткий взмах, в него была вложена злость и резкий напор, и мяч, пробивая воздух, ринулся в сторону долговязого. Он летел прямо в голову, этот маленький жесткий снаряд, и хотя долговязый мог еще отклониться, он почему-то присел, выставив ракетку вверх, как будто сдавался. Мячик, поймав струны, отскочил от них, но на сей раз ему не хватило прыти, и он, зависнув в воздухе, плюхнулся, даже не долетев до сетки.