За пределами Ойкумены

Поучительно для отъявленных скептиков, что все явления природы, не поддающиеся объяснению на современном уровне науки, кажутся нам мистикой. Однако они сразу теряют свое сверхъестественное одеяние, едва наука поднимается до их понимания и объяснения. Со времени опубликования “Озера Горных Духов” на Алтае действительно открыто ртутное месторождение при иных, не связанный с картиной Г.И.Гуркина, обстоятельствах. Это совпадение, а не пророчество, потому что, зная геологию Алтая, был убежден, что там будет найдено не одно месторождение ртути. Однако среди алтайских геологов родилась легенда, соответствующая содержанию рассказа. “Путями Старых Горняков” не содержал никаких научных новшеств и остался памятью труда геологов. Читатели Оренбургской области отметили место действия рассказа мемориальной доской. “Олгой-Хорхой” не оправдал надежд на находку в недоступных местах Гоби особого червеобразного животного, убивающего на расстоянии. Недоступные прежде районы Гобийской пустыни сейчас обстоятельно исследованы. Очевидно, “кишка-червяк” монгольского фольклора относится к животному, ныне вымершему, но сохранившемуся в народных преданиях, подобно волосатому носорогу и мамонту у юкагиров нашего Севера или снежному человеку гималайских шерпов. Рассказ о великолепном паруснике “Катти Сарк” исполнился до конца. Только корабль поставлен в музей не американцами, как я написал в первом варианте 1942 года, самими англичанами. Судя по письмам английских читателей, мой рассказ в первом варианте, переведенный и опубликованный в Англии, сыграл известную роль в “освежении” памяти “Катти Сарк” у народа, построившего этот изумительный клипер.

“Голец Подлунный” в первом варианте назывался “Сумасшедший танк”, но был сочтен мною неудачным и полностью переделан в хроникальное и точное описание одного из моих сибирских путешествий. Фантастическое ядро рассказа — находка пещеры с рисунками африканских животных и бивнями слонов — неожиданно зазвучало реальностью после открытия А.В.Рюминым рисунков Каповой пещеры, правда, не в Сибири, а в Башкирии (и без склада слоновой кости). Вероятно, предчувствие подобных находок говорит о возможностях дальнейших открытий пещер типа описанной в “Гольце Подлунном”. Тогда окончательно снимается фантастика рассказа. Интересно отметить, что ныне утраченное искусство размягчения слоновой кости, о котором я напомнил в рассказе “Эллинский Секрет”, оказалось известным еще в незапамятной древности. Недавняя находка О.Н.Бадером у города Владимира палеолитического погребения двух мальчиков показала, что люди того времени владели искусством выпрямлять и гнуть мамонтовые бивни. В могиле оказалось прямое копье из цельной мамонтовой кости (бивня) свыше двух метров длины.

Второй цикл рассказов был написан после того, как первые семь удостоились опубликования сразу в нескольких журналах. Он отличается большой широтой “необыкновенных” научных проблем. Я увидел, что даже сложные, далекие от разрешения гипотезы или необъяснимые открытия вызывают живой интерес читателей, лишь бы за ними стояла ощутимая перспектива новых путей в науке.

За исключением романтических “Белого Рога”, “Обсерватории Нур-и-Дешт” и “Последнего Марселя”, в рассказах 1944–1945 годов отразились неразгаданные и, казалось бы, непосильные для исследования вопросы тех наук, которым я посвятил свою жизнь, — геологии и палеонтологии. Неполнота геологической летописи, занимавшая меня тогда уже на протяжении всех двадцати лет научной деятельности, заставила сконцентрировать все знания и опыт в создание теоретических основ для хотя бы частичного заполнения пробелов великой исторической книги природы.

В 1943 году окончательно сформировалась та новая отрасль исторической геологии и палеонтологии — тафономия, которая в 1952 году была отмечена Государственной премией. Но и после того потребовалось еще около двадцати лет, прежде чем тафономия получила мировое признание. Строго говоря, даже до сей поры она еще не внедрилась в историческую геологию полностью. Это показывает, насколько тафономия опередила геологическую мысль тех лет.

В документах геологической летописи, как бы остроумно мы ни решали ее загадки, существует безнадежная недостаточность. Нет надежды увидеть человеческими глазами хотя бы случайные, но цельные живые ландшафты давно минувших времен, облики животных и растений, вид тогдашних скал и рек, озер и морей.

Безнадежность не смирила стремления к познанию и заставила обратиться к грезе о картинах прошлого, якобы запечатленных в горных породах и в особых случаях освещения и отражения, предстающих перед внимательным взором исследователя. Так родился рассказ “Тень минувшего”. Опыты основателей фотографии со световыми отпечатками без бромосеребряного процесса послужили научным обоснованием “сверхнеправдоподобной правды”, как выразился в своем письме один из читателей. Три года спустя известный физик Денис Гибор выдвинул теоретическое обоснование голографии.