За пределами просветления

Даже те, кто заснул во время представления, проснулись: «Что случилось? Что-то новое!» Режиссер не знал, что делать. На мгновение воцарилась тишина.

И Равана закричал: «Где Сита? Выполняй обещание!»

И никто не мог сказать ему: «Ты не следуешь той роли, которая была поручена тебе», — ведь нельзя же говорить такое перед публикой.

Но царь — отец Ситы — был весьма мудрым человеком. Он сказал своим слугам: «Идиоты, это же не лук Шивы, этим луком играют мои дети. Унесите его. Принесите настоящий лук».

Слуги подобрали обломки. Опустился занавес, и все набросились на Равану: «Ты, идиот, срываешь все представление!»

Тот сказал: «На этот раз я не отступлюсь!»

Пришлось вызвать полицию, и Равану увезли в полицейский участок.

В спектакле еще можно что-то изменить. Но в жизни вы не знаете, что именно предначертано вам роком, поэтому приходится принимать все, что происходит с вами: «Должно быть, такова моя судьба!»

Вера в судьбу — это просто утешение, мы не можем признать нашу неудачу неудачей.

И мы не можем признать нашу неудачу еще по одной причине — ибо это означало бы подрыв всех наших моральных устоев: «Мы были честны, мы были моральны, мы следовали правилам — и все же мы потерпели неудачу. А другой человек лжет, обманывает, нарушает моральные нормы, совершает преступления — и он добился успеха».

Вся система морали учит нас, что побеждают непременно правда, моральность и честность. Но в жизни мы видим, что все честные люди проигрывают, а выигрывают аморальные люди. Хитрые и коварные приходят к власти. А простых и невинных подавляют. Поставлена на карту вся наша система ценностей.

Поэтому жрецам и пророкам было необходимо найти способ, благодаря которому ваша неудача не была бы вашей неудачей: «Вы бессильны, это предначертано вам судьбой. Ваша неудача не следствие вашей моральности, искренности и честности. А успех того человека не следствие его аморальности, нечестности и хитрости — просто такова его судьба. Что же касается судьбы, то ничто не может изменить ее — ни честность, ни нечестность. Да, благодаря вашей честности, у вас будет более счастливая судьба в вашей будущей жизни, а у того человека из-за того, что он был нечестным, судьба в его будущей жизни будет более горькой.

Вот так и получилось прекрасное утешение... и прекрасная защита — рациональная — для нашей системы морали.

Но все это — надувательство.

Правда в том, что человек достигает успеха благодаря нечестности, а не благодаря судьбе. Успех достигается благодаря аморальности, успех достигается благодаря неразборчивости в средствах.

Существование дарит вам жизнь как tabula rasa, чистый лист бумаги. Никакой судьбы вам не предначертано; нет никакого рока, заставляющего вас делать то, что предопределено.

Существование — это свобода. Судьба — рабство.

Свобода означает, что вам надо самому решать, что будет происходить.

Судьба — это гипотеза, придуманная мошенниками.

Но доверие — это нечто совершенно иное.

Доверие — не фатализм. Доверие просто означает: «Что бы ни случилось, я — часть Существования, и Существование не Может быть намеренно враждебным ко мне. Если иногда кажется, что оно враждебно, то это, должно быть, из-за того, что я что-то недопонимаю».

Я люблю вспоминать суфийского мастера Джунайда. Он был учителем Мансура аль-Халладжа. У него была такая привычка: после каждой молитвы... а мусульмане молятся пять раз в день. После каждой молитвы он говорил, обращаясь к небу: «Велико твое сострадание! Как прекрасно ты заботишься о нас, а мы этого не заслуживаем! У меня даже нет слов, чтобы выразить мою благодарность, но я надеюсь, что ты поймешь невыразимую благодарность моего сердца».

Однажды Джунайд и его ученики совершили паломничество, и случилось так, что три дня они проходили через деревни, где ортодоксальные мусульмане не позволяли им останавливаться на ночлег, а о том, чтобы получить у них еду и воду, и речи не могло быть.

Три дня без еды, без воды, без сна — они очень устали, выбились из сил... У учеников не укладывалось в голове, что и теперь их мастер Джунайд по-прежнему продолжает говорить то же самое после каждой молитвы. Раньше это еще можно было понять, — но он и теперь продолжал говорить: «Ты велик, ты сострадателен, и у меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность».

На третий день вечером, когда он завершил свою молитву, его ученики сказали: «Сейчас пришло время для объяснений. Три дня мы голодаем, у нас не было воды, мы не спали, нас постоянно оскорбляли, нас не пускали на ночлег. По крайней мере сегодня вам не следовало бы говорить: "Ты велик, ты сострадателен". За что вы благодарите?»