За пределами просветления

Вы садитесь и принимаете медитативную позу. А хозяйка — дама, которая готовит для вас чай, — ее движения так грациозны, как будто она танцует... она ставит перед вами чашки так, как будто вы — боги. С таким почтением... она кланяется вам, и вы оказываете ей такое же почтение.

Чай готовится в особом самоваре, который издает прекрасные звуки, своеобразную музыку. Сперва все слушают эту музыку самовара — это часть чайной церемонии. Поэтому все сидят тихо, вслушиваясь... чай создает свою собственную песню... Нисходит покой...

Когда чай готов и разлит по чашкам, вы не просто выпиваете его, как это делается повсюду. Сперва вы вдыхаете его тонкий запах. Вы прихлебываете чай так, как будто он пришел к вам из запредельного, вы не торопитесь — спешить-то некуда. Кто-то может начать играть на флейте или на ситаре. Обыкновенное событие — простое чаепитие, — но японцы сделали из него прекрасный религиозный праздник, после которого каждый чувствует себя более свежим, более молодым, полным энергии.

И то, что можно делать с чаем, можно делать со всем — и с вашей одеждой, с вашей пищей Люди живут почти во сне: ведь каждая ткань, каждый кусок материи имеет свою собственную красоту, дает свое собственное ощущение. Если вы чувствительны, тогда одежда — это не нечто служащее для того, чтобы прикрыть тело, а нечто выражающее вашу индивидуальность, ваш художественный вкус, вашу культуру, ваше существо.

Все, что вы делаете, должно говорить о вас, иметь на себе вашу подпись. Тогда жизнь становится непрерывным праздником.

Даже если вы заболеете и будете лежать в постели, вы будете превращать эти моменты лежания в постели в моменты красоты и радости, в моменты размышлений и отдыха, в моменты медитации, в моменты слушания музыки или поэзии.

Нет нужды печалиться из-за болезни. Вы должны быть довольны, что все находятся на работе, а вы лежите в постели расслабленный, как царь... кто-то готовит вам чай, самовар поет свою песню, друг предложил прийти и поиграть для вас на флейте... Эти вещи важнее, чем лекарства.

Если вы заболели, надо вызвать врача. Но еще важнее позвать тех, кого вы любите, ибо нет лучше лекарства, чем любовь. Зовите тех, кто умеет создавать вокруг вас красоту, музыку, поэзию, ибо ничто не бывает таким целительным, как праздничное настроение.

Медицина — это самый низкий вид лечения.

Но, кажется, мы все позабыли, поэтому нам приходится полагаться на медицину и быть мрачными и капризными — как будто быть на работе такая великая радость! Вы же были несчастны на работе — всего лишь один выходной, а вы цепляетесь и за несчастье, вы не хотите ни на день отпускать его.

Превращайте все в творчество, превращайте наихудшее в наилучшее — вот что я называю «искусством». И если человек прожил всю свою жизнь, превращая каждое ее мгновение в красоту, любовь, радость, то, естественно, смерть будет абсолютной вершиной дела всей его жизни.

Последние мазки... его смерть не будет отвратительной, какой она обычно бывает у людей. Если смерть отвратительна — значит, вся жизнь прошла впустую.

Смерть должна быть умиротворенным приятием, радостным вхождением в неизвестное, нежным прощанием со старыми друзьями, со старым миром. В этом не должно быть никакой трагедии.

Умирал один учитель дзэн, Линь-цзи. Тысячи его учеников собрались, чтобы выслушать его последнюю проповедь, но Линь-цзи просто лежал себе — радостный, улыбающийся — и не произносил ни единого слова.

Видя, что он собирается умереть, так ничего и не сказав, кто-то напомнил ему... какой-то старый друг, сам по себе тоже учитель...

Он не был учеником Линь-цзи. Именно поэтому он мог сказать ему: «Линь-цзи, ты что, забыл, что ты должен сказать свое последнее слово? Я всегда говорил, что у тебя память не в порядке. Ты что, забыл, что ты умираешь?»

Линь-цзи сказал: «Прислушайтесь...» А по крыше с верещанием бегали две белки. Он сказал: «Как прекрасно!» — и умер.

На мгновение, когда он сказал: «Прислушайтесь...», воцарилась абсолютная тишина.

Все думали, что он скажет нечто значительное... но только две белки ссорились на крыше, бегали и верещали... А он улыбнулся и умер.

Но он дал им свое последнее послание: не делайте вещи ничтожными и великими, тривиальными и значительными. Все значительно. В это мгновение смерть Линь-цзи так же важна, как верещание двух белок на крыше, никакой разницы. В Существовании это все одно. Это была вся его философия, учение всей его жизни: нет ничего великого и нет ничего ничтожного — все зависит от вас... от вас зависит, во что вы превращаете жизнь.

Начинайте с медитации, и внутри вас будет расти тишина, безмятежность, блаженство, чувствительность. И все, что возникает из медитации, старайтесь переносить в жизнь. Делитесь этим с другими, ибо все, чем вы делитесь, растет быстро.

И когда вы достигнете точки смерти, вы увидите, что смерти нет. Вы можете попрощаться, но нет нужды проливать слезы печали — может быть, слезы радости, но не печали.

Но вам начинать надо с невинности.