За пределами просветления

Они прекратили, так как это их не устраивало. Они начали выставлять меня из класса. Я сказал: «Это хорошо, так как я люблю свежий воздух. В классе темно и грязно, а на дворе так прекрасно. И, честно говоря, когда я сижу в классе, я все время смотрю в окно. Мне не интересно то, чему вы учите. На дворе поют птицы, цветут деревья... там так прекрасно!»

Каждый день директор школы совершал свой обход, и каждый день он видел меня стоящим во дворе. Однажды он спросил: «В чем дело?»

Я ответил: «Ни в чем. Я люблю находиться на открытом воздухе; так лучше для здоровья, более гигиенично. Да и вы сами можете видеть, как здесь прекрасно».

Но он сказал: «Я поговорю с твоим учителем. Как это получается, что он позволяет тебе стоять во дворе?»

Я сказал: «Я не знаю, но он сам каждый день говорит мне: "Выйди и постой за дверью". Поэтому теперь я даже не спрашиваю его. Это стало рутиной, поэтому я просто прихожу и стою здесь».

Он спросил у учителя. Учитель сказал: «Но ведь это было почти месяц назад! Я только один раз сказал ему выйти из класса — и с тех пор он в класс не входил. Я думал, что это было наказанием, а он наслаждается этим. И не только это, он распространяет среди учеников слух, что это полезно для здоровья, гигиенично. И теперь они спрашивают у меня: "Сэр, можно и нам тоже выйти и посмотреть во дворе?" Что мне теперь делать? Может быть, тоже выйти и стоять во дворе?»

Тут дело в том, как ты все воспринимаешь.

Поэтому, прежде всего, не беспокойся. Если ты не получаешь удара, то, может быть, он тебе не нужен, или, может быть, еще не пришло время. А если ты получишь удар, не обижайся, так как я бью не тебя, я всегда бью твое эго — то, что является твоей болезнью, что должно быть отброшено.

Но предоставь это дело мне. Я не оправдаю твои надежды, ведь ты хочешь получить удар — самый сильный удар, чтобы хвастаться перед всеми: «Смотрите, я получил самый сильный удар...» В таком случае эго воспользуется ударом. Не удар разрушит эго, а эго примет удар как питание.

Итак, предоставь все это мне.

Это не твое дело.

Как только я почувствую, что тебе нужен удар, ты его получишь — и ты получишь его в той мере, которая тебе необходима. Не хвастайся полученным ударом и не огорчайся из-за него; просто попытайся его понять.

Это шкода понимания.

Возлюбленный Бхагаван,

двадцать пять лет на то, чтобы добраться до Вас; три года на то, чтобы пооколачиваться вокруг Вас; четыре года на то, чтобы убежать от Вас, вступив в любовную связь, которая была подобна катанию на американских горах. Четыре года на то, чтобы притащиться назад к Вам; одиннадцать лет на то, чтобы передать Вам вопрос, — а Вы даете ответ этому немецкому парню, Гунакару, и хотите отправить меня назад в ад, к какой-нибудь трудной женщине. И через двадцать восемь лет, быть может, Вы. уже ускользнете, когда я приползу назад, чтобы спросить у Вас: «Что на этот раз?»

Бхагаван, Вы хотите убить меня или что-то в этом роде?

Гунатит, ты прав.

Вопрос был твой, — по крайней мере, написан тобой, — но в ответе больше нуждался Гунакар. Никакого недоразумения не было.

Он тоже был удивлен, ведь он не задавал этого вопроса. Но это был его вопрос. И он поверить не мог, как кто-то другой мог написать точно тот вопрос, который он собирался задать.

А твое время для этого вопроса еще не пришло. Возможно, ты воспринял вибрацию немца Гунакара и записал вопрос; то был не твой вопрос.

И я могу понять твое затруднение: тебе потребовалось одиннадцать лет, чтобы задать вопрос, и теперь ты встревожен тем, что я отправляю тебя назад к своей старой жизни и трудной женщине.

В этом ты неправ. Раз у тебя появляется женщина, это всегда тяжело. Если же у тебя нет женщины — это просто сливочное мороженое. Как только ты связываешься с женщиной, она внезапно становится твердой как сталь.

Но без женщин в этом мире не было бы просветления. .

Только подумай... мир без женщин.

Тогда невозможно было бы найти никакого Гаутаму Будду, так как не от кого было бы бежать. Нет женщин — нет проблем.

Женщины — вот настоящий стимул.

Говорят, что за спиной каждого великого человека стоит женщина; это, может быть, верно, а может — нет. Но за спиной каждого просветленного человека стоит много женщин — одной будет недостаточно.