За пределами зимы

Этим вечером, пока снаружи завывал ветер, поднимая вверх снежные вихри и нагло проникая во всевозможные щели, женщина вновь ощутила прежний, мучимый её в детстве, какой-то внутренний страх. В своей пещере она чувствовала себя в безопасности, трястись от страха перед теми или иными деталями было полной глупостью. Вот отчего та и не видела причины, по которой стоило бы беспокоить Ричарда, за исключением осознания того, что он, пожалуй, единственный человек, к кому в подобных обстоятельствах могла прибегнуть за помощью, поскольку последний жил этажом выше. В девять вечера необходимость услышать человеческий голос стала столь сильной, что дама его позвала.

- Чем ты занимаешься? - спросила женщина, пытаясь скрыть своё опасение.

- Играю на фортепиано? Тебе мешает шум?

- Я вовсе не слышу твоего фортепиано, единственное, что слышится здесь, внизу, - это грохотание конца света. И разве это в порядке вещей здесь, в Бруклине?

- Время от времени именно зимой случается плохая погода, Лусия.

- Мне страшно.

- Чего ты боишься?

- Страшно и всё, ничего особенного. Полагаю, было бы глупо просить тебя пойти ко мне и составить компанию хотя бы на чуть-чуть. Я приготовила касуэлу, такой чилийский суп.

- Вегетарианский?

- Нет. Ладно, не бери в голову, Ричард. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Женщина сделала глоточек писко, местной виноградной водки, и сунула голову под подушку. В ту ночь она спала плохо, просыпаясь каждые полчаса, с тем же самым прерывистым сном о неизбежном кораблекрушении в некой густой и кислой, похожей на йогурт, субстанции.

В субботу буря продолжала бешено нестись по направлению к Атлантике, но в Бруклине по-прежнему сохранялась плохая погода, было холодно, и шёл снег. Лусия не хотела никуда выходить, потому что многие улицы до сих пор оставались заваленными, хотя их начали расчищать уже с самого рассвета. Впереди у женщины было много времени, чтобы читать и готовиться к занятиям на всю следующую неделю. В выпуске новостей она увидела, как буря продолжает разрушать всё, что только ни попадается на её пути. Дама была вполне довольна выдавшейся перспективой спокойствия, приятного чтения и отдыха. Когда-нибудь потом она бы обязательно попросила прийти кого-то и разгрести от снега её дверь. С этим проблем не было, соседские детишки уже сами предлагали свои услуги, чтобы только заработать несколько долларов. Женщина от души поблагодарила свою удачу. Ведь она понимала, что чувствует себя вполне вольготно, проживая в небезопасной дыре на проспекте Хейтс, которая, в конце-то концов, была отнюдь неплоха.

По вечерам, немного скучая в своём заточении, женщина делилась супом с Марсело, собакой чихуахуа, после чего обе укладывались рядышком на пружинном матрасе, брошенного поверх свёрнутого тюфяка, под кучей одеял, чтобы посмотреть несколько серий теленовеллы про убийц. В квартире стоял жуткий холод, отчего Лусии пришлось надеть даже шапку с перчатками.

В первые недели, когда женщине не давало покоя решение обязательно вернуться в Чили, где, по крайней мере, могла бы смеяться по-испански, она утешалась твёрдой уверенностью в том, что всё рано или поздно меняется. Любое несчастье текущего дня становилось старой историей уже на следующий. По правде говоря, таковые сомнения длились совсем недолго: её занимала работа, дома ждал Марсело, в университете и в квартале быстро появились друзья. Более того, повсюду встречались любезные люди, и было достаточно сходить в один и тот же кафетерий раза три, чтобы там стали принимать её точно члена семьи. Мысль чилийцев о том, что янки – натуры холодные, на деле оказалась мифом. Единственным, кто обращался с нею по-прежнему несколько холодно, оставался Ричард Боумастер, хозяин дома. Ну да ладно, чёрт с ним.