За пределом

— Я знаю, что Ерофей Лапьер ушёл из полиции после случившегося. Он со своей женой и дочерями переехал из Ханкска, и сейчас они вроде как счастливо живут. Его дочь, Наталиэль, перенесла операцию, однако теперь она парализована ниже пояса. Но это им не мешает жить дальше и, как мне известно, более-менее счастливо. Я лишь могу надеяться, что их семья больше никогда не пройдёт через подобное ещё раз, и они забудут это как страшный сон, но… такое не забывается. Остаётся только с этим жить. Наказание для живых — это помнить о мёртвых.

Эпилог

Яркое солнце.

Жара.

Зелень.

Небольшой уютный городок в Амазонии — стране на севере Южной Америки вдоль реки Амазонки.

Девушка с широкополой шляпкой, одетая в летнее платье, в солнцезащитных очках стоит в центре небольшого уютного городка, держа в руках монетку. Перед ней был небольшой фонтан со статуей девушки в юкате с кувшином в руках, откуда льётся вода.

Она стоит около полуминуты с закрытыми глазами, сложа ладони вместе, зажав между ними монетку и склонив голову, после чего бросает её в воду и наблюдает, как та уходит на дно фонтана. На её губах лёгкая улыбка человека, который оставил все несчастья позади и может вздохнуть спокойно. Она светится лёгкостью и безмятежностью.

— Ну мама, мы скоро? — маленькая девчушка в сарафане с такой же большой шляпой с широкими полями стоит около неё, с нетерпением ожидая, когда они двинутся дальше.

— Погоди, неугомонная, — тихо ответила девушка, глядя на фонтан.

— Что ты делаешь?

— Загадываю желание.

— И какое? Много денег?

— Нет, глупая. Я загадываю, чтоб… всё было хорошо у одного человека, — вздохнула она.

— Какого? — хлопая большими глазами, спросило непосредственное дитя.

— У простого…

С грустью вспомнив тех, кто был теперь уже частью её прошлого, девушка вернулась к минувшим дням, чтоб напоследок отдать дань уважения тому, кто отпустил её с миром и дал возможность попробовать начать всё заново. Она бросила прощальный взгляд на фонтан, у которого загадала желание, после чего взяла за руку девочку и покинула с ней эту площадь.

Это была не конечная остановка, и обоих ещё ждало небольшое приключение в чужой стране. Но ни одна, ни другая его не боялись. После серого города мир пестрил яркими красками, которые буквально подталкивали их к жизни, обещая, что всё будет хорошо. На одной из остановок они сели на междугородний автобус, который повёз их через леса Амазонки, всё дальше и дальше увозя их от прошлого.

***

Холодный воздух, который проникал в мои лёгкие. Это было первым, что я почувствовал, когда очнулся. Холодный, колющий лёгкие воздух. Он буквально обжигал нос, от чего хотелось дышать ртом, лишь бы лишний раз не вдохнуть его через нос.

Я медленно открывал глаза, возвращаясь в сознание как после глубокого сна. Голова болела неимоверно, но куда сильнее болело лицо. Его практически жгло, словно кто-то прижал к нему раскаленную кочергу, оставив страшный ожог.

Я заставил себя сесть и оглянуться по сторонам.

Что я почувствовал, когда понял, что ещё жив?

Ничего. Абсолютно ничего не почувствовал. Такое странное ощущение, словно внутри пусто и ты не знаешь, как на это реагировать. Было как-то… наплевать. Возможно, сказывалась авария, в которую я должен был попасть, когда увёл машину с дороги в обрыв.

А может и тот факт, что мне было в принципе наплевать после случившегося, мёртв я или жив. Потому что в голове крутилась только одна мысль — предали. Меня предали и выбросили… я просто один…

Логикой я понимал, что сейчас не время для подобных мыслей и если я жив, то надо жить дальше, но в душе всё было буквально разрушено. Хотелось буквально на месте удавиться до состояния хладного трупа. Ни цели, ни желаний, ничего… хотелось просто лечь обратно на землю и уснуть в этом прекрасном свежем лесу под открытым небом, чтоб никогда не просыпаться. Может это бы спасло меня от тех дербанящих всё за рёбрами чувств, которые не давали покоя.

Пусть я и не хотел жить теперь, но человек — слишком упрямое создание, чтоб просто так умереть. Я с трудом смог отогнать навязчивые мысли и заставить себя подняться, пусть в душе было до боли пусто и больно.

Очень медленно я поднялся на ноги и обнаружил, что в принципе тело в порядке. Ни руки, ни ноги не болели, дышать было более-менее легко, да и двигался вроде как нормально. Меня это не обрадовало, было настолько наплевать, что, обнаружь я даже собственную оторванную руку, глазом бы не повёл. Вот только лицо неимоверно жгло. Когда я приложил к нему руку, то вообще обнаружил, что на ощупь одна из его сторон напоминает по большей части фарш, чем кожу. Вся ладонь была перепачкана в крови после прикосновения. Да и правая рука была подрана очень сильно. Но по этому поводу я не испытал ничего.

Уже светлело, откуда следовало, что сейчас около восьми часов утра. Вокруг был лысый лес. Густой лысый лес гор Сихотэ-Алиня. Судя по наклону земли, я до сих пор был на его заросших деревьями склонах.