За пределом

— Тогда я воспользуюсь твоим предложением, когда потребуется, если ты не против. Готовь носовые платки, — подмигнул я ей, и Наталиэль улыбнулась.

Но на то мы брат и сестра, что знаем друг друга хорошо — Наталиэль знает, что я так не сделаю. А я знаю, что она знает, и она об этом знает.

— Ладно, пойду собираться тогда, — вздохнул я. — Давай кушай, а то кожи да кости.

— Это всё мой метаболизм. Завидуй молча, ведь я могу есть, сколько захочу, в отличие от тебя.

— А мне зимой не холодно! — хлопнул я по пузу, по которому аж волны пошли, чем вызвал её смех.

Люблю, когда сёстры смеются. В их голосе всегда было что-то искреннее.

Хоть мне и не надо было сегодня в школу, я всё же взял портфель для своей легенды. Вытащил из него всё, чтоб можно было носить налегке. Да и мало ли что может понадобиться. Пока я собирался и одевался, ко мне притопала Натали. Ну куда же без неё.

— Ты не опаздываешь? — заглянула она ко мне.

— Если только немного. Закроешь за мной?

— А ключи?

— Сегодня физкультура, не хочу, чтоб вытащили, — спокойно соврал я. Не хочу, чтоб их случайно получил кто-то из моих работодателей.

— У тебя каждый день физкультура. Постоянно их оставляешь.

— Могу расписание показать, — спокойно ответил я.

Меня не бесила их приставучесть, если только немного и скорее по-доброму. В конечном итоге обо мне беспокоятся. Семья, это вообще практически единственные в мире, кому я готов доверять. Есть ещё один человек, но тут семья — однозначная и абсолютная надёжность.

— На всё отговорки, — поморщилась она. — Вот, малыш, доиграешься же.

— Все мы когда-нибудь доиграемся, — пожал я плечами и вышел из комнаты, поцеловав её по пути в щёку.

Натали до сих пор не знала ничего о другой моей жизни. Знала только то, что это нелегально, но не более. А я не считал правильным её посвящать. Она ничем помочь не сможет, а только нервы себе изведёт, вот и всё. Так что смысл?

— Ладно. Наталиэль, пока! — крикнул я ей на кухню.

— Пока! — донеслось до меня.

— Ты сегодня на работу, кстати? — поинтересовался я.

— Нет, сегодня у меня выходной. Ты опять поздно вернёшься?

— Как получится, — пожал я плечами, ещё раз чмокнул её в щёку — наша традиция, поцелуев в щёку мало не бывает, — и вышел. — Давай.

— Не дам, — разулыбалась она, показала язык и закрыла дверь.

Сейчас было девятое ноября. Два месяца работы на добрых и отзывчивых людей с пистолетами.

На улице уже было холодно, приходилось одеваться значительно теплее. Температура ещё не пробила ни разу ноль, но висела в районе трёх-пяти градусов, не спеша ни падать, ни подниматься. Это я по лужам судил, которые ещё не застыли.

Заберут как обычно, значило то, что мне надо было дойти до конца этой улицы, откуда не видно моего дома и где меня обычно высаживает Сирень. Здесь было далеко от моего дома, так что можно было не беспокоиться, что кто-то из соседей случайно или намеренно увидит, кто меня сюда возит.

Там я её и увидел. На всё том же старом хэтчбеке, который жалобно тарахтел около тротуара. Сирень, облокотившись попой на переднее крыло, стояла и курила.

Вот на неё затявкала какая-то мерзкая маленькая собачка, визгливо и противно, и Сирень без раздумий бросила в неё окурок. Спокойно достала пачку, закурила другую. На что тут же среагировала какая-то старая бабка.

— Эй! Ты чо делаешь!? — это, наверное, самая заезженная фраза и самая часто слышимая от всех людей пожилого возраста. — Убирайся отсюда немедленно! Стоит, дымит тут! В животных окурки бросает.

— Зришь в корень, старая, бросаю только в животных, — и тут же бросила окурок, но уже в бабку. — Катись отсюда, бабка, пока я тебе зубы оставшиеся в асфальт не вбила.

Я ничего не имел против старых людей, но был в корне не согласен с аксиомой, что старших надо уважать. Никто не будет уважать бомжа, даже если ему за сотню лет. Он бомж, его никто не знает и никого не волнует, что он старше. Так почему я должен уважать старших просто за возраст, если они глупее меня? Терпеть их грязные слова, если первый раз их вижу, и они никто для меня.

Потому, глядя на эту небольшую сценку с бабкой, я почувствовал лишь удовлетворение. Моё настроение поднялось на несколько пунктов.

Глава 15

— Ты что так долго? — нахмурилась она, прогнав бабку и закуривая уже третью сигарету. — Я тут от агрессивных бабок отбиваюсь.

— Окурки не надо разбрасывать, — спокойно заметил я. — Давай, поехали.

— Раскомандовался, — фыркнула она, села в машину и принялась дымить уже внутри. Хоть окна можно было открыть, чтоб весь этот кумар выдуть. Хотя ручки стеклоподъёмников так скрипели, что иной раз казалось, что закрыть окно я не смогу.

Мы медленно катились по осеннему серому городу, который даже своими неоновыми вывесками не мог воссоздать атмосферу жизни. Не зря осень считают временем смерти. Весной всё рождается, летом живёт, зимой спит, а осень… Она серая, влажная и меланхоличная.

— Зачем нас созывают?

— Приедешь, скажут, — отрезала она.

— Грубиянка.

— Молчи, мягкий. Раздражаешь.

— Не буду тебя больше обнимать, Сирень. Злая ты.