За пределом. Том 2

— Теперь моя очередь, — проскрежетала она нечеловеческим потусторонним голосом и коснулась груди Фиесты…

Глава 75

Это было не обычное касание, как мне кажется. Иначе объяснить, почему Фиеста отлетела как от удара автомобиля на метров пять назад, не касаясь пола, после чего приземлилась, несколько раз кувыркнувшись через голову, я не мог.

— Что такое, нет сил сражаться? — удивлённо спросила Сина, не обращая на меня никакого внимания. А я и не пытался вмешаться, всё рано ничего не сделаю, да и Фиеста сама виновата.

— Блядь… — прохрипела моя напарница, вставая с пола.

— Ты думаешь, что я тебе не уничтожу, дешёвка? — искренне удивилась Сина, склонив голову на бок. Это выглядело бы мило, не будь у неё рта от уха до уха, этих пустых глаз и голоса, который уж точно не мог принадлежать девушке. Она издала звук, похожий на смех, который подсознательно вызывал неподдельный ужас. — Я тебя уничтожу.

— Попро…

— Уже! — неожиданно появилась Сина у неё перед носом.

Фиеста отшатнулась назад, а в следующее мгновение слева от неё раскрылась дверь и оттуда вылетела парта. Врезалась прямо в неё, отбросив в стену. И не успела она встать, как её подкинуло в потолок, словно листок бумаги на ветру.

Фиеста захрипела. Но это не было концом: почти сразу она рухнула на пол. А потом вновь в потолок, а потом вновь в пол, и так несколько раз, как мячик, пока я не осмелился вмешаться. Не то чтобы я питал сострадание к такой личности, как Фиеста, однако мне надо было вернуться обратно, и было бы неплохо, чтоб она всё же была жива.

— Сина…

— Жди, — подняла она руку.

Фиеста валялась перед ногами Сины, словно кукла с обрезанными верёвочками. А потом её потащила неведомая сила, как мешок картошки. Потащила в сторону класса, откуда вылетела парта. Фиеста так и была без сознания, когда её затащило внутрь и дверь за ней тихонько закрылась.

— Итак, мой дорогой друг, ты хотел что-то сказать? — обернулась она ко мне, но теперь выглядела совершенно нормально… не считая острых зубов, которые показывались из-под губ, как намёк, что ещё ничего не кончено. Её голос, искажённый, в таких тональностях, которые человек был не в силах воспроизвести, вернулся в норму, но всё равно был тихим и угрожающим.

— Ту женщину, — кивнул я неуверенно на дверь. — Ты бы не могла мне её вернуть?

— Только это? — скорчила Сина расстроенное лицо. — Ты не навещал меня больше месяца, а теперь просишь вернуть ту женщину? Это немного обидно и бьёт по самолюбию.

Игралась со мной. Я видел, что она просто играет со мной, получая от этого спектакля для двоих удовольствие. Единственное, что я могу — подыграть ей и надеяться, что она меня не убьёт.

— Боюсь, я не могу без неё уйти, — спокойно ответил я. — Она моя напарница.

— Почему? У нас же так много общего, есть о чём поговорить. Я даже уже думаю, что бы ей такое подготовить… — задумалась она, приложив палец к подбородку, — конкурсы интересные…

— Страшно представить… — пробормотал я и тут же отшатнулся, когда она объявилась прямо передо мной и щёлкнула своими зубами.

— Ну и не представляй, раз так страшно, — проскрежетала она нечеловеческим голосом, раскрыв пасть так, что могла бы откусить мне половину головы, но тут же вернулась в норму и обаятельно улыбнулась. — Трусишка.

Правда, голос, сказавший это, был хитрым, злым и угрожающим.

— Ты ч-ч-чертовски мил-ла, — выдавил я из себя. Увидеть такое перед своим лицом, тут не только заикаться будешь. — Но она д-действительно мне нужна.

— Вот мужчины… — вдохнула Сина, развернувшись ко мне спиной и прогуливаясь по коридору. — Гоняетесь за непонятно кем, когда стоит лишь раскрыть глаза, и увидите такую красоту.

Это она про себя, что ли? Если у тебя рот открывается едва ли не на полметра, обрамлённый акульими зубами, едва ли не печная труба в крематории, где двумя угольками догорают трупы несчастных, это сложно назвать красотой. Как никто не назовёт расстрел мирных жителей в Африке красотой, так и представшее передо мной зрелище было сложно отнести к этому понятию.

Но все твои мысли всегда должны оставаться при тебе — вот что я выучил как на опыте других, так и на собственном. Поэтому не спешил разочаровывать Сину.

— Боюсь, что я не ради красоты или большой любви гоняюсь за этой стервой, — покачал я головой. — Потому что если бы мне это требовалось, остался бы жить здесь.

Вот Сина там, вальяжно прогуливается по коридору, а через какое-то мгновение, доли секунды, и она уже рядом, держа меня за грудки, смотрит с огромнейшей улыбкой и широко раскрытыми бездонными глазами. По крайней мере, она пытается улыбку оставить человеческой, но так рты обычных людей не растягиваются.

— Так оставайся! Твоё милейшее создание перед тобой.

Нет, моё милейшее создание — это глок, который не раз спасал мою жизнь. Ты же опасность на стройных ногах, которую я бы отгородил от себя, будь у меня такая возможность.

— Боюсь, что я умру в этом мире с голоду, — заметил я.

— Не умрёшь, — отмахнулась Сина. — Здесь водятся крысы.