За Пределом

— Ваш поцелуй, Прекраснейшая, не сравнится ни с какими морями… Ммм… — Честно простонал Разведчик.

— А-а… Вы очень любезны. — Темная порозовела от удовольствия. — Пожалуй, Пеллиэ справится здесь без меня. А я пойду вниз, в эту, как Вы её назвали… палубу и принесу нам что-нибудь попить и поесть.

Ларгис вцепился в канат и сосредоточился на мачте. Злейшшшая!

Когда Разведчик все-таки сполз вниз, Нэрнис определил: шок. Потом подумал и подправил определение: шок от использования им, Аль Арвилем, Светлой Силы в непосредственной близости от Темного. Да, нехорошо получилось. Таильмэ и Пелли оттащили Ларгиса на корму — отливать забортной водой. Зато теперь Нэрнис знал, что именно может уберечь его Темных сородичей от Светлой опасности. Какой-нибудь другой шок. В лесу, во время нападения птицеедов, Разведчика даже не покачнуло. А он был достаточно близко. Значит, пока Ларгис живописал шторма, он все еще был не в себе. Похоже, что вскоре можно будет рассчитывать на нормального рулевого. Должен же он устать бояться.

Элермэ сидела в Верхних чертогах под усиленной охраной и вышивала. Вышивка выходила какая-то странная — то криво, то косо, то изнанка с лицом менялись местами. Если бы Амалирос не метался по своим владениям, развивая бурную деятельность в поисках пропавших заговорщиков, а посмотрел на результат трудов Элермэ, он бы понял, что его Прекраснейшая очень и очень переживает. Или, по крайней мере, думает о чем угодно, кроме вышивки. Еще можно было истолковать вышитое, как попытку совместить несовместимое и побороть принципы, заложенные с детства.

Основной принцип, с которым сражалась Супруга Повелителя Темных заключался в преданности и почтительном отношении к Озерному Владыке. Почтительность с некоторых пор хромала на обе ноги. Но Элермэ оправдывала ребячество Правителей, как могла. Кто же не понимает: если изображать из себя что-нибудь замороженное или твердокаменное тысячу лет кряду, то, сойдясь с кем-то на равных и слегка расслабившись, можно случайно учудить потоп или камнепад. Но почтительность от подобных размышлений не желала восстанавливаться в прежнем виде. Другое дело — преданность, которая имела в своей основе уважение к умственным способностям Владыки. Даже распивая с Амалиросом багрянку, Тиалас не становился глупцом. А ожидать от него необдуманных действий на трезвую голову и вовсе не стоило.

Элермэ еще раз промахнулась иглой по пальцу и решила, что портить ткань и нитки пора заканчивать. Если уж она, прочитав по воде весь ход событий в кухне, знала кто и как похитил заговорщиков, то лучше спросить у самого Тиаласа зачем ему потребовалось «красть» подданных Амалироса. Причем, далеко не самых лучших. Да еще отправлять выполнять такое странное задание совсем даже не последних представителей Светлых Домов. Самым удивительным в этой истории являлось то, что трое Открывающих были сами совсем не против побега — даже готовились к нему.

Переполох вышел нешуточный. Разведчики не смогли найти и следа пропавших Темных. Правда, они искали в подгорных Чертогах. Куда же еще было отправиться Открывающим, как не в те места, где они смогут использовать свою Силу? Не в спальню же к Озерному Владыке в Верхних покоях. На самом деле, там их и следовало искать — всех троих, завернутых в покрывала, связанных гардинными шнурами. Представители Светлого посольства кормили их по очереди. Под кроватью… Странное место. Наверное, Амалирос со своими тайными комнатами и подкроватными ходами как-то повлиял на Владыку. И никому не пришло в голову задаться вопросом, отчего это послы Светлых, то один, то другой, предпочитают есть в своих комнатах. А Амалирос не собирался привлекать свою драгоценную Супругу к таким делам, как поиск заговорщиков. Предпочитал разбираться сам.

— Тиалас, ты же видишь, что творится! Ну, что ты ко мне пристаешь с какой-то ерундой? Зачем я дал два корабля в сопровождение Лаариэ? Да я бы и десять отправил — мне не жалко. — Амалирос собирался спокойно поесть, но Озерный Владыка, который впился как клещ в одну единственную тему, не желал отступать. Багрянку из списка способов уклонения от ответа пришлось вычеркнуть. Зато появился другой повод — чрезвычайная озабоченность побегом осужденных.