За Пределом

— Вот именно. И это — ни что иное, как возвращение к той самой Светлой угрозе, которая себя изжила, потому что к тебе они пришлют послов, пытаясь заключить Союз против меня. Ведь ты у нас — самый Светлый, самый чистый, образец добродетели. Был. А теперь…

— А теперь я, значит, тоже… Ах, ты Выползень! — Тиалас отставил кубок и поднялся. Так запятнать его Светлый облик еще никто никогда не пытался. И решение уже не отменишь — договор подписан. Владыка подсчитал участников со своей стороны: Нэрнис, Морнин, Веилас, а потом и Лэриас как Представитель Озерного Края, договор о будущем Брачном Союзе детей Светлого и Темного Правящих Домов — вполне достаточно, чтобы нести равную ответственность. Даэроса при таких обстоятельствах молва поделит между ними поровну и сделает символом сговора и натурального во всех смыслах объединения. Обложил. — Ты хоть понимаешь, что из этого получится? Эльфы — узурпаторы. Светлые и Темные. Все!

— Во-первых, к тому времени все земли перейдут в разряд честно отвоеванных у орков. Во-вторых, люди с этим, конечно, не согласятся. Создастся напряженная ситуация. И мы будем с тобой вместе напрягаться на благо наших народов. Не хочешь — изобрети будущего общего врага сам, если такой умный. То, что я предлагаю — идеальный запас общих врагов на всякий случай. К тому же этот Предел создали, судя по всему сами люди. А у меня в результате подданные пострадали. Я имею право на компенсацию, а с тобой просто делюсь, как с сородичем. И что тебе не нравится, Светлый? По-моему, все очень справедливо.

— Выползень, сейчас мне не нравишься лично ты! — Озерный Владыка нашел достойный повод для активных действий. Кое в чем Амалирос был прав. Даже во многом. Но его правота не имела никакого отношения к Темной изворотливости.

Жры был весьма достойным орком. Если ему предлагали еду, то он никогда не отказывался. А если люди такие странные и предлагают много еды, то отказываться — только обижать добрых горожан. Взамен они хотели всего лишь узнать, сколько его, Жры, есть в этом лесу. Орк в таких высоких материях не разбирался. Если бы он знал, что можно размышлять на темы запутанные и ничего общего с действительностью не имеющие, то он назвал бы этот вопрос философским. Вопрос «где» был ему более понятен, и он махнул рукой в сторону леса. Главный горожанин, пузатый купец, сразу же обрадовался и уточнил, не сидят ли доблестные воины в засаде. Это Жры хорошо понимал. Конечно, он сидел в засаде. Жаль, правда, что не один.

Телеги подогнали к лесу, лошадей выпрягли, и делегация жителей Торма раскланявшись с воином передового отряда, отправилась в обратный путь. Жры смотрел им вслед и думал, как бы это теперь съесть, но так, чтобы нанимателям тоже чего-нибудь осталось. Орки привыкли есть в большой компании, желательно в семейном кругу. Традиция. Так что надо было немедленно найти сотрапезника — изловить шуструю мокрую девку.

Жры и сам был все время мокрым. Дождь лил не переставая. Шалаш из лапника почти никакого укрытия не давал. Когда учитель Темного эльфа любезно оставлял этот шалаш в полное распоряжение орка, гадкий дождь только начался. А еще этот учитель противного свиста просил, чтобы Жры позаботился о девке. Но девка немедленно убежала в лес и ловко забралась на дерево. Целые сутки Жры ждал, когда она сползет вниз или свалится, чтобы заволочь её в шалаш и начать заботиться. Орк просто сгорал от нетерпения. Никогда раньше он не слышал, чтобы хоть кому-нибудь из его племени поручили такое важное и ответственное дело. Просто сверхъестественное доверие. Но злая девка больно кидалась сверху едой. Немного обглоданной, конечно, но Жры остался очень доволен. Девка оказалась не только злой и пугливой, но и на еду доброй — невероятно странное сочетание. Он её и уговаривал и даже однажды вечером сел под деревом, несмотря на дождь и попытался спеть песню. Его сородичи неоднократно говорили Жры, что петь он не умеет и от его воплей хочется сбежать. Люди обычно ничего не говорили — просто убегали. Проверка показала, что некоторым людям сначала хочется орать. Девка издала дикий вопль, потом слезливо просила замолчать, а потом стала ругаться. Ругалась она просто замечательно. Жры никогда не слышал таких длинных, культурных и оскорбительных слов. Он тщательно все запоминал, а когда девка замолкала, начинал петь снова, чтобы еще что-нибудь хорошее услышать. А потом она все-таки сбежала.