За пределы Девятой Горы ведет мост Древнего Святого

— Когда твоё Дао — это сердце, тогда если что-то находится в твоём сердце, оно существует. Если этого нет у тебя в сердце, значит, его не существует.

По взмаху руки Чэнь Фана появилось нечто, похожее на Сферу, причём совсем небольшая, около девяти метров в диаметре. Но внутри этой Сферы Мэн Хао увидел, как женщина в камне открыла глаза. Её жизненная сила, казалось, восстановилась, как вдруг... она вышла из камня и села рядом с Чэнь Фаном. Она взглянула на Мэн Хао, а потом с улыбкой прильнула к плечу возлюбленного.

— Это... — только и смог произнести Мэн Хао.

Поначалу эта даосская магия создавала впечатление, будто он смотрел на иллюзию, но при ближайшем рассмотрении женщина вовсе не казалась иллюзорной.

Чэнь Фан серьёзно посмотрел в глаза Мэн Хао и сказал:

— Тебе она может показаться искусственной, но для меня она настоящая... Иногда разница между искусственным и настоящим лежит в перспективе и разницей сердец.

У Мэн Хао затрепетало сердце, словно он только что обрёл своего рода просветление. Он закрыл глаза и погрузился в медитацию. Три дня спустя они вновь открылись, и он поднялся на ноги.

— Премного благодарен за совет, старший брат, — сказал он, сложив ладони и поклонившись.

Его культивация во много раз превосходила культивацию Чэнь Фана, по счастливой случайности сложившиеся обстоятельства сделали его весьма сведущим в Дао настоящего и искусственного. По этой причине он культивировал сердечный меч, и грот Высочайшей Песни Меча придавал его персоне такое важное значение.

— Ступай, верни младшую сестру Сюй Цин домой. Мы столько лет не виделись, я немного скучаю по ней, — ободрительно сказал Чэнь Фан. Сделав глубокий вдох, Мэн Хао кивнул и пошёл прочь.

Следующей он планировал навестить Озеро Заходящей Луны, одну из пяти великих святых земель. Во многих аспектах это место не было таким уж красивым, как могло показаться из названия. Мэн Хао практически никогда не сталкивался с этой сектой, но он знал, что их техники были похожи на Дао дьяволов!

Когда луна висит высоко в небе, даже в ночной мгле всегда есть частичка света. Когда луна заходит, а солнце ещё не успело подняться, нет ночи темнее, чем эта. Не зря ведь говорят, что самоё тёмное время — перед рассветом. В это заключалось значение названия Озеро Заходящей Луны!

Ван Юцай отлично вписался в такую секту. Будучи безжалостным человеком, он относился к другим без всякой жалости... а к себе и того хуже. Для продвижения культивации, для создания собственной техники, чтобы видеть дальше того, на что был способен... он вырвал себе глаза. Этот беспощадный поступок не только привлёк внимание старейшин Озера Заходящей Луны, но и сподвиг их забрать его в свою секту, где они планировали дать ему возможность расти и развиваться.

Многие полагали, что он живёт в мире кромешной темноты, чего никто не знал... так это то, что Ван Юцай видел всё очень отчётливо. Созданная им божественная способность навеки осталась в его разуме. С тех пор он мог видеть всё, хоть и не имел глаз.

По прибытии в Озеро Заходящей Луны его свирепость и жестокость стали ещё очевидней. После нескольких ожесточённых поединков с членами своей секты и чужаками он заслужил себе прозвище Дьявологлазый Убийца! Слово "дьявол" символизировало уважение, "глаз" два зияющих провала в его глазницах, а "убийца" показывало, как он убивает своих врагов!

Когда Мэн Хао выразил желание навестить Ван Юцая, ученик, принимающий гостей, странно на него покосился. Судя по всему, в Озере Заходящей Луны имя Ван Юцая внушал даже больший трепет, чем имя Мэн Хао. При всём при том, что Ван Юцай пока являлся только бессмертным! Когда его отвели к Ван Юцаю, тот в позе лотоса сидел на берегу чёрного пруда. Из воды выплывали свирепые лица и, кружа вокруг Ван Юцая, пожирали его плоть.

— Давно не виделись, Мэн Хао, — проскрежетал он. Он поднял голову и посмотрел на Мэн Хао двумя пустыми провалами.

Мэн Хао не удержался от вздоха. После небольшой паузы Ван Юцай медленно сказал:

— Не нужно вздыхать, у всего есть своя цена.

Лица вокруг него продолжали разрывать его плоть, но он, казалось, этого не замечал, словно уже привык к чему-то подобному.

— Это убитые мной люди, чьи души я извлёк из их хладных трупов. Я позволяю им вгрызаться в мою плоть денно и нощно. Только так я могу видеть их ненависть и, как следствие, яркий мир вокруг.

В этот раз Мэн Хао уже вздохнул про себя. Их четвёрка, похищенная с горы Дацин, включала в себя его, Толстяка, Ван Юцая и Дун Ху... Жизнь Толстяка сложилась самой беззаботной, а Ван Юцая, наоборот, была полна жестокости. Что до Дун Ху, хоть тот и пропал много лет назад, Мэн Хао не покидало чувство... будто он где-то далеко тоже сотрясает мир.

Мэн Хао промедитировал с Ван Юцаем целую ночь. На следующий день он поднялся и уже собирался отправиться дальше, как вдруг Ван Юцай сказал:

— Мэн Хао, мы ведь друзья?..

Мэн Хао обернулся и ответил:

— Мы были друзьями в прошлом, мы друзья сейчас и останемся ими в будущем.