За пределы привычного (СИ)

Безмозглые солдафоны! Была бы моя воля, отправил бы их на передовую, в самое пекло, потому что только там таким идиотам самое место.

А у самого из головы не выходил тот самый сон, где черная воронка поглощала человеческие души. Неспроста он мне приснился. Но вот на что тот сон намекал, я не мог понять.

Тогда я вновь обратился к своему старому другу Отто.

Тот встретил меня с искренним радушием; порадовался моим победам, посочувствовал моим неудачам, а после изъявил жгучее желание взглянуть на найденный магический предмет.

Я не мог отказать ему в этой просьбе и передал в руки Отто амулет, сделанный по образу Буса, который на крыльях Птицы Славы возносился в Ирийские Сады.

- Забавная вещица, - произнес мой друг после тщательного осмотра магического предмета. - И ты не знаешь, почему он не работает?

- Верно, я испробовал все, но до сих пор не добился положительного результата, - ответил я.

- А ритуал с жертвоприношением? - поинтересовался Отто.

- Гм, жертвоприношение, я почему-то про него не подумал, - таков был мой ответ.

- А зря, - сказал Отто. - Ты сам подумай, не зря же в легендах и сказках всегда упоминается магия на крови, когда нужно получить настоящее неодолимое могущество, которое невозможно сокрушить.

- И в большинстве случаев, по тем же легендам, из-за магии крови зарождались кровожадные демоны, - напомнил я ему.

- Пусть хоть сам дьявол появится перед нами, а мы уж сумеем с ним договориться, - заверил меня Отто.

Попытка, не пытка.

Я решил последовать совету Отто без угрызений совести, потому что на роль жертвы мы решили взять одну из бесполезных для Великого Рейха особей, находившихся за колючей проволокой в концентрационном лагере "Нидерхаген".

И вот это жалкое на вид существо стояло в центре пентаграммы, старательно начертанной нами на бетонном полу. Его дух был сломлен, а тщедушную плоть сковал страх, заставляя тело замереть на месте. И только глаза узника затравлено бегали, как будто искали выход из подвала, но его не было, только запертая надежная толстая дверь и бетонные стены, которые можно вскрыть разве лишь только выстрелом из гаубицы. Он это понял и с мольбой посмотрел на нас, что-то повторяя раз за разом на своем варварском языке.

Тем временем Отто подошел к узнику, достал кортик и двумя уверенными движениями сделал надрезы у намеченной жертвы на запястьях. Оттуда полилась кровь прямо на бетонный пол, образуя там багряную лужу.

По сигналу друга, я достал амулет и одел его на шею узника.

Дальше начало твориться что-то невообразимое.

Сначала кровь, скопившаяся на бетонном полу, против всех законов физики начала струйками подниматься верх по телу узника. А когда достигла амулета, стала впитываться в него до последней капли.

Вместе с происходящим в подвальном помещении начала стремительно падать температура. И вскоре у нас изо рта вместе с выдохом вылетали клубы пара, как будто мы очутились в подземном леднике, где хранится скоропортящиеся продукты. А вместе с холодом, там, возле оцепеневшего от страха узника появился непроглядный туман. Он сгустился до такой степени, что стал похож на кисель, вот так возьми и зачерпни его ладонью. Так со стороны нам казалось.

Мы сами находились в состоянии замешательства. Особенно когда увидели внутри густого тумана багряные всполохи, как будто там открывались ворота в ад. И появился странный запах. Нет, не серы.

Пахло миндалем.

А потом как-то разом с узником произошла странная перемена. Его глаза вдруг стали пустыми и холодными, как у змеи, которая спущенной пружиной готова броситься на намеченную жертву. Это мы поняли, когда пленник бросил на нас взгляд, примораживающий к месту, не дающий возможности ни вздохнуть, ни вымолвить хоть слово. Он всепоглощающим, холодным, липким страхом ворвался в наши души, покрывая наши тела каплями холодного пота, мерзко намочившего наше нательное белье, и вызвал непроизвольные позывы в мочевом пузыре.

Узник, пробормотав что-то невнятное, неторопливо осмотрелся. Вот только узник ли он? Может, мы уже успели поменяться местами? И теперь нам впору становиться пленниками этого непонятного существа. Да, да, именно существа, потому что интуиция подсказывала мне, там внутри пентаграммы стоит человеческая оболочка, наполненная чем-то чуждым, излучая жгучую злобу и всепоглощающую к нам ненависть.

Еще что-то было там. Как мне показалось - недоумение или растерянность, как будто нечто непонятное, оказавшись неожиданно в чужом теле, должно было сначала адаптироваться к новому миру, и только потом действовать.

Так оно и случилось.