За пригоршню гильз

Держа руки поднятыми, я покосился на свои наручные часы. Мы с Голдфишем мило болтали уже семь минут. Этого времени было достаточно, чтобы его ребята осмотрели кабину и кузов «Ошкоша» и не нашли там ничего подозрительного. Это хорошо. Когда оружейный барон приказал мне облизывать ствол своего «пустынного орла», я не был до конца уверен в том, что не попробую на вкус его пулю. Зато теперь, пережив эти семь минут, я совершенно точно знал, что не поеду ни в какой Литл-Рок. И уж точно не буду кормить собой обитателей аквапарка Илая.

Почему? Да потому что на самом деле я, а не Голдфиш был режиссером всего этого спектакля.

Он, видимо, хотел рассказать мне еще о своих аквариумных рыбках, но ему помешала ручная осколочная граната. Она была брошена из кузова грузовика и, приземлившись аккурат между нами, завращалась на дороге, словно бутылочка из одноименной детской игры. Никакого кольца в ней не было – пикантная деталь, которую моментально заметили все, даже несмотря на то, что граната продолжала крутиться.

На кого из нас двоих укажет эта «бутылочка», Илай и его люди дожидаться не стали. Заорав, они дружно бросились врассыпную, намереваясь укрыться от взрыва в придорожных кюветах. Голдфиш, несмотря на его полноту и неуклюжесть, тоже удивил меня своей прытью, обогнав нескольких своих более молодых и тренированных бойцов.

Мне рассиживаться перед гранатой тоже было опасно, но уже по другой причине. Взорваться она не могла, поскольку являлась всего-навсего муляжом. Который и был брошен передо мной затем, чтобы отогнать от меня Илая и прочих врагов, дабы они не успели вышибить мне мозги. Но у них еще был такой шанс, останься я на месте. Поэтому, едва они рванули прочь, я тоже вскочил на ноги, пробежал несколько шагов и, снова упав на дорогу, закатился под днище «Ошкоша».

Здесь враги тоже могли меня достать, но отныне я стал наименьшей из их проблем. А наибольшей – свинцовый дождь, обрушившийся на них из кузова грузовика.

Занявшие выгодную позицию за высокими бронированными бортами, Рында и Вэй взялись расстреливать залегших в кюветах головорезов из пулеметов. И головорезам было не позавидовать – пулеметные очереди нещадно били по ним сверху и с очень короткого расстояния…

В действительности оба моих охранника никуда не увольнялись. И не остались в Оклахома-Сити, а отправились со мной, спрятавшись в больших противоударных контейнерах для транспортировки взрывчатки. Я рассчитывал на то, что поймавшие меня люди Илая не станут вскрывать каждый такой контейнер, поскольку их на «Ошкоше» было много. А эти два мы вдобавок разместили не с краю, а в глубине кузова. Но так, чтобы Рында и Вэй могли слышать все, что происходит снаружи. И быстро выбрались из своих укрытий, когда настанет их черед вступать в игру.

Их выход на сцену выдался одновременно и эффектным, и эффективным. Илай и четырнадцать его бойцов настигли меня на трех внедорожниках. И когда по ним был открыт шквальный огонь, им осталось лишь отступать под прикрытие своих бронированных машин. Но, прежде чем выжившие головорезы и опекаемый ими босс до них добежали, Остап и Тан взорвали те из гранатометов. После чего снова взяли в руки пулеметы и беспощадно добили оставшихся врагов, не тронув лишь Голдфиша.

Впрочем, к тому моменту Илай сам догадался бросить оружие, встать на колени и поднять руки вверх. Хитрозадый ублюдок чуял, что я тоже не стану его убивать, не перекинувшись с ним сначала парой ласковых. И он был готов цепляться за любую, даже короткую отсрочку от смерти.

– Ты цел? – осведомился у меня Рында, глядя, как я отряхиваюсь от грязи, в которой испачкался, пока валялся под грузовиком.

– Порядок! – Я показал ему большой палец. – Правда, ты едва не проломил мне башку своей кастрированной гранатой. Хотя это было уже не так страшно, как целоваться с «пустынным орлом».

– Гранату бросал не я, а Вэй! – уточнил Остап, спрыгнув с грузовика. – С него и спрос.

– Гланата упала плавильна! – возмутился Тан. Для старшего лейтенанта Народно-освободительной армии Китая (НОАК) он неплохо говорил по-русски, но никак не мог избавиться от жуткого акцента. Вернее сказать, не пытался избавиться. Вэя вполне устраивало то, что его все понимали, а на чистоту произношения ему было плевать. – Хоти я тебя убить, убил бы!

– Ладно, проехали! – отмахнулся я. И, перешагивая через трупы, потопал в сопровождении своих пулеметчиков к капитулировавшему Илаю.

Прежде чем приблизиться к нему, я подобрал с земли отброшенный им «пустынный орел», из которого он, похоже, так ни разу и не выстрелил. И когда мы с Голдфишем вновь сошлись лицом к лицу, он хранил молчание, а губы его были крепко сжаты. Оно и понятно: фантазия Илая, небось, уже рисовала ему картину, где я, злорадно хохоча, воздаю ему сторицей за все обиды, вышибая ему зубы дулом его же пистолета.