За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

Эти защитные меры существовали не только в теории. Как писал из Тегерана Е. В. Саблин, для царских чиновников, контролировавших приобретение земли и расселение около трех тысяч колонистов в северной Персии накануне Первой мировой войны, ссылки на религиозный авторитет играли решающую роль, потому что «единственный и естественный закон страны шариат, весьма нам благоприятен, в особенности, если при совершении договоров все требуемые шариатом формальности будут соблюдены». Мусульмане имели аналогичные мотивы делать карьеру внутри империи в мирное время, хотя некоторые начали искать альтернативы за границей – в Токио или Стамбуле. Один молодой проповедник учил свою паству в проповеди, сданной в печать в 1908 г., что обязанность мигрировать на мусульманскую территорию (совершить хиджру) можно понимать и в таком смысле, что ее можно исполнить внутри страны: «Мы не вынуждены переезжать из городов отечества». Он добавлял: «Для нас необходима другая хиджра, от ревности и вражды до… любящей привязанности, от уклонения и несправедливости до верности и справедливости, от пренебрежения и лени к усилиям и стремлениям. …[и] от рассеивания к единству». Даже в контексте Балканских войн 1912–1913 гг. мусульманские элиты отрицали, что имела место «война между „крестом“ и „полумесяцем“»[559].

Лояльность империи не означала, что мусульмане оставили надежды на получение полноправного гражданства в реформированной России. Они по-прежнему протестовали против изменений в уголовном и гражданском кодексе, противоречивших мусульманским политическим запросам. Поставленный либералами вопрос о том, должны ли будут мусульмане отказаться от шариата (в вопросах наследования, брака и развода) в пользу единого гражданского кодекса, вызывал у мусульман скептицизм. Некоторые мусульмане стали социалистами и либеральными конституционалистами. Но гораздо большее их число отвергали секулярные альтернативы традиционной правовой и институциональной системе, которая поддерживала и мусульманские общины, и имперские иерархии. Мусульмане добивались у режима равноправия и более широкой веротерпимости, но для большинства общин империи по-прежнему главную роль в исламе играла царская власть. Многое разделяло мусульманских активистов и полицию, но в последние годы царской власти они совместно работали против возможности реализации свободы совести. Разнообразные мусульманские общины по-прежнему были встроены в империю, основанную на религиозной дисциплине для всех царских чад, и содействовали ее стабильности.

ЭПИЛОГ

В 1913 г. Россия праздновала трехсотлетний юбилей династии Романовых. Официальные церемонии прославляли единство царя и народа[560]. Хотя в праздновании доминировали символы православия XVII в., мусульмане тоже отметили трехсотлетие 21 февраля 1913 г. в мечетях по всей империи. Они воспользовались возможностью продемонстрировать свою лояльность монархии и российский патриотизм, но также заявить о своих правах «граждан», что в имперском контексте означало пользование теми же ограниченными правами, которыми пользовались и другие подданные империи. В Санкт-Петербурге бухарский эмир и хивинский хан молились вместе с мусульманскими депутатами Думы, представителем оренбургского муфтия и местными мусульманами, в числе которых были подполковник и генерал-майор. После чтения Корана представитель муфтия вознес хвалу Екатерине Великой и всем Романовым, первым государям, легализовавшим строительство мечетей в России. Количество мечетей в ведении ОМДС достигло шести тысяч. После проповеди Мухаммед Зариф Юнусов объявил, что «преданность престолу и любовь к родине указаны самим Аллахом и Пророком его Мухаммедом».

Он напомнил верующим о предписании Корана «Подчиняйтесь Аллаху, подчиняйтесь Пророкам и Властям, над вами поставленным» и о приписываемом Мухаммеду высказывании «Любовь к родине есть признак веры»[561].

После молитв глава столичной мусульманской общины Мухаметсафа Баязитов, будущий оренбургский муфтий (в должности с 1915 по 1917 г.), произнес речь «на русском языке», как указано в официальном отчете. Он сказал, что мусульмане «вместе со всем отечеством нашим» преданы династии, и подчеркнул, что его единоверцы совместно и наравне с русскими заложили основу самодержавного государства: «Когда русские люди от всей земли 300 лет назад звали грамотою на царство предка Государя нашего, Михаила Федоровича Романова, несколько князей татарских подписали ту грамоту». Баязитов указал на эти подписи рядом с подписями русских священников и бояр и заключил, что «так православные русские люди и правоверные мусульмане в братском единении радели о великом деле государственном, не ведая ни розни веры, ни розни крови, ни розни языков, когда шла речь об устроении общего отечества»[562].