За Путина, за победу

Второй момент. «Сланцы», они же «газоносные пески», как их там ни называй, это материнская базовая порода, из которой, собственно, и формируются обычные месторождения нефти и газа. Этой породы по определению гораздо больше, чем уже сформированных месторождений, и распространенна она практически везде. И добывать их можно везде. И хватит их на перспективу гораздо большую, чем любое разумное экономическое прогнозирование. При этом себестоимость сланцевых углеводородов будет достаточно быстро падать, в то время как себестоимость традиционной добычи, как известно, только увеличивается. (Единственное, на что мы можем надеяться в среднесрочной перспективе, это на европейскую экологическую паранойю. Правда, никто не помешает параноикам добывать сланцевые углеводороды не у себя, а, например, в Польше и Румынии.) То есть на самом деле революционно меняется вся большая геополитика нефти и газа. Например, Штокман, по всей видимости, уже не будет нужен никогда. Никогда не понадобится NABUKO, так же как, скорее всего, и «Южный поток». А перспективы разрушения, например, украинской газотранспортной системы через десять лет не обеспокоят даже Словакию. Все это в той или иной мере касается всех глобальных энергетических транзитов, кроме, может быть, водных. То есть наконец выяснилось, что наличие могучего океанского флота и есть основной инструмент глобальной безопасности и глобального контроля.

Объяснять сегодня даже старушкам, какое влияние на российский бюджет имеют нефть и газ, излишне. Если прямой вклад «Газпрома» в бюджет не так велик (он является инструментом других игр), то роль нефти в бюджете критична. Тоже самое касается, естественно, и торгового, и платежного баланса. То есть разговоры о необходимости модернизации и о слезании с нефтяной иглы оказались как нельзя к месту. Казалось бы, никого сегодня не надо убеждать, что модернизация нужна. Однако хотелось бы уточнить, о какой модернизации идет речь.

Во-первых, по поводу упора на инновации. Инновации - это, конечно, хорошо. Они нужны и вкладываться в это надо сейчас. Тем не менее никакие инновации наших среднесрочных проблем (а первые громкие звонки мы услышим года через два, а последний звонок может прозвучать лет через восемь - десять) не решат. Инновации это вообще не про то. В нашем случае речь идет о восстановлении полноценной структуры народного хозяйства. И как одной из главных составляющих реиндустриализации. Дело в том, что вся наша посткатастрофная экономическая политика строилась на презумпции экономической открытости. Спор о том, хороша или плоха экономическая открытость и до какой степени, в общем, мог бы быть интересен. Но не при заявленных ныне ограничениях. Нравится вам или не нравится, но единственным параметром экономической открытости, который прийдется соблюдать, является обеспечение критического импорта. Именно критического и не какого попало. Потому что на какой попало средств не будет. С этой точки зрения очень недурно было бы также уменьшать объем этого критического импорта.

На самом деле теоретически нами предлагавшийся курс экономической политики, направленной на минимизацию и экспорта, и импорта, становится безальтернативным. То есть экспорт будет минимизироваться сам, вне воли и сознания. Импорт соответственно тоже. Вопрос в том, биться ли по этому поводу в истерике или использовать как инструмент экономического восстановления. Соответственно во втором случае необходимы адекватные меры по обеспечению независимости и устойчивости финансовой и денежной системы, что опять же безальтернативно предполагает тот или иной валютный контроль, другую налоговую систему, другую антимонопольную политику. Хотелось бы опять же, чтобы вся эта политика осуществлялась в рамках экономического пространства, выходящего за границы РФ: эти границы слишком узки для самодостаточной экономики, и к тому же наши соседи будут прямо или косвенно испытывать аналогичные с нами проблемы. Даже те, кто не получает прямой углеводородной ренты, косвенно все равно существуют за счет ее перераспределения в постсоветском пространстве.

Подзаголовок: Политический режим модернизации То есть вопрос стоит предельно просто. Либо мы в кратчайший период и без дополнительных ресурсов, как внешних, так и внутренних, проведем модернизацию, то есть восстановим нормальную экономику, либо нас не будет. Вопрос о том, как «нас не будет», в какой форме, как будет организовано пространство, в котором нас не будет, не относится к сфере интересов автора данного теста. Таким образом, имеет смысл рассмотреть, как «нас будет», при каких условиях мы можем сделать то, что необходимо для выживания страны.