За радугой

Дейзи села. Я еще пару минут ходила вокруг стола. Неодобрительно поджимала губы, глядя в маленькие глаза этой женщины, которые были устремлены на экран компьютера. Я вытащила из стакана на ее столе фиолетовую ручку с надписью «Лас-Вегас!» Она медленно посмотрела на меня и нахмурилась.

– Блю! Ну-ка быстро ко мне! – зашипела Дейзи. Я обернулась и увидела, что она отчаянно кивает, подзывая меня к себе.

Я положила эту дурацкую ручку обратно в стакан, подошла к Дейзи и села рядом с ней.

– Молодец, с самого начала все испортила, – шикнула она на меня еле слышно. Рядом с нами был маленький столик, на котором громоздились журналы.

Вообще я не самый непослушный ребенок, должна признаться. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и не дать Дейзи повода отшлепать меня публично. Я вытащила книгу из-под мышки и открыла ее. Потом из кармана выудила синий маркер. И начала выделять самые красивые предложения, которые были в книге. Я часто так делала, но каждый раз использовала другой цвет маркера. В моей книге очень много подчеркиваний. Там полно подчеркнутых предложений, которые я люблю, слов, которые обвела в кружок. В моей книге есть пятна от чая, потому что я много раз читала ее во время чаепития.

Дейзи наблюдала за мной краем глаза – я должна была вести себя прилично. Через пару минут она наклонилась ко мне и сказала, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не заметил:

– Хватит. Убери уже книгу.

Я пробудилась от полубессознательного состояния. Посмотрела на нее, но и пальцем не пошевелила. Так крепко сжала в руке маркер, что, казалось, он вот-вот треснет.

– Пожалуйста… – взмолилась Дейзи.

Прежде чем я успела что-либо сделать, открылась дверь. В дверном проеме возникла небольшого роста женщина, одетая в коричневую юбку-макси и фиолетовый свитер. Она широко улыбнулась нам с Дейзи. У нее был такой вид, будто в свое время она так часто улыбалась, что уголки ее рта огрубели. И поэтому она больше не хотела улыбаться. Но приходилось.

Женщина представилась, мы поздоровались и проследовали в ее кабинет. Я заметила, что один из ее передних зубов испачкан красной помадой. Не знаю, почему, но это начало меня раздражать.

В комнате все было темных оттенков. Темный пол с ковровым покрытием, темные обои на стенах, темный стол. Директор Фишер села за большой темный стол и жестом пригласила нас с Дейзи сесть в два кресла, обитых темно-зеленого цвета искусственной кожей, стоявших напротив нее. Я подумала, что директор, должно быть, держит дома кучу кошек, а по вечерам посещает свидания от клуба одиночек.

– Так, в какой школе ты раньше училась? – спросила Фишер. – Есть ли документы о переводе?

– Ну, мы пять лет жили во Флориде, в Белони, там Блю ходила в школу имени Рузвельта, – ответила Дейзи за меня, достав из сумки документы и протянув их директору.

– Отлично, – ответила та, быстро просмотрев все бумаги и тут же положив их на угол стола.

– И каково это – сменить школу? Ты рада, Блю? Или пока боишься? – с улыбкой спросила она.

Молчание.

Фишер выждала немного, потом села поудобнее и продолжила:

– Обещаем сделать все, чтобы здесь ты чувствовала себя как дома. Сотрудники и студенты всегда хорошо относятся к новичкам. Ты еще ни с кем не познакомилась из наших девочек?

Молчание.

Директор метнула на Дейзи обескураженный взгляд:

– Она, наверное… еще немного в шоке, да?

– Ну, на самом деле… – сказала Дейзи, прокашлявшись, – есть небольшая проблема. Блю, э-э… Блю не говорит.

Наступила долгая, страшная тишина. Я выстукивала пальцем ритм этой тишины, и он эхом отдавался в моей голове.

– Как это – не говорит? Вообще? С рождения? Или это началось в какой-то определенный момент ее жизни? У нее есть еще какие-то дефекты? Извините меня за прямолинейность, но мне нужно знать, сможет ли Блю учиться вместе с другими детьми, – отрезала Фишер.

– Она… Она… Я не уверена. Не знаю. Просто так получилось. Просто она не говорит. В другой школе думали, что у нее антисоциальная психопатия. Блю… социопат, – сказала Дейзи. Видно было, что эти слова дались ей нелегко.

Фишер посмотрела на меня, как на какое-то редкое животное.

– В тех бумагах, что вы мне дали, есть что-нибудь об этом расстройстве? – спросила она.

– Нет, – вздохнула Дейзи.

– Есть какое-либо подтверждение того, что она социопат, выписка психолога? – поинтересовалась Фишер. От ее длинных непонятных речей у меня голова шла кругом.

– Нет, они просто провели какой-то тест и на основании этого выявили у Блю расстройство личности. Но она не шизик. Она совершенно нормальная, – твердым голосом произнесла Дейзи.

Фишер огляделась.

– Хм. Ну, так как у вас нет никаких бумаг, полагаю, мне придется позвонить в школу, чтобы кто-то подтвердил, что Блю на самом деле проходила такой тест. Имени кого, говорите, школа? Линкольна?

– Рузвельта. Начальная школа. В Белони.

Директриса чиркнула пару слов на клеящейся записке желтого цвета.

– Как только мне пришлют подтверждение, я позвоню вам, – заверила она, вставая.

Мы попрощались. Больше Фишер не улыбалась.

* * *