За растениями по горам Средней Азии

Нашел его ботаник-луговод Худоер Юсуфбеков, теперь доктор сельскохозяйственных наук, член-корреспондент Академии наук Таджикистана, а тогда молодой научный сотрудник Памирского ботанического сада. Юсуфбеков — памирец, проблемы кормов знакомы ему с детства, природу родного края он знал досконально, а теоретические знания приобрел в институте и самообразованием. Так что вряд ли случаен выбор судьбы: человек хотел и умел работать, умел думать, знал, над чем стоит думать, и… додумался.

Сейчас уже трудно восстановить весь ход рассуждений исследователя, но основная мысль, судя по его трудам и рассказам, складывалась примерно так: на Памире сухо, почвы на склонах бедные, травы на естественных пастбищах грубые, малопродуктивные. Значит, надо преодолеть сухость климата, бедность каменистых почв и низкую продуктивность травостоев. Как это сделать?

Труднее всего преодолеть сухость климата. Для этого нужна вода. Но осадков на Памире очень мало, а в самое жаркое время года их и вовсе нет. Зато в это жаркое время энергично тают ледники, и в реках избыток воды. Нельзя ли этот избыток использовать с толком? В нижнем, земледельческом, поясе горы Западного Памира изрезаны каналами и арыками, по которым вода подается из рек на клочки пахотной земли. И в самое жаркое время лета эти арыки переполнены водой. Иногда излишек воды переливается через край и выплескивается на сухой склон. Если это происходит из года в год, тогда на заливаемом участке появляется зеленый травостой, сочный, совсем не похожий на тот, что растет вокруг. Значит, если поливать склон умышленно (а поливать есть чем — летом в арыках воды избыток), то травостой улучшается.

Собственно, ничего нового в этом не было. Об этом знали и прадед, и дед Юсуфбекова, и его отец. Более того, разведывательные поливы и посевы кормовых трав на малюсеньких земельных участках высокогорной пустыни Восточного Памира делались и учеными, например старейшим советским ботаником-памироведом Иларией Алексеевной Райковой. Еще 30 с лишним лет назад на полях Памирской биостанции она начала травосеяние и селекцию кормовых трав, причем для восточнопамирских условий довольно успешно. (Нелишне заметить, что свои экспедиционные и экспериментальные работы в высокогорьях профессор И. А. Райкова, впервые посетившая Памир в 1923 году, продолжает до сих пор!) Новым у Юсуфбекова было научное осмысление режимов речного стока и осадков на Западном Памире, выяснение причин стихийного возникновения лугов при случайном сбросе воды (оказалось, что семена луговых трав приносит на пустынный склон поливная вода), а главное — мысль об умышленном создании лугов на пустынных склонах.

Начались эксперименты, описания, учеты урожайности трав при разных режимах орошения. Выяснилось, что при сбросе воды из оросительных арыков на пустынный склон урожайность повышается, качество травостоя улучшается, но… медленно. Только на шестой год полива пустынная растительность превращается в луговую, минуя степную стад, ню. Это очень долго. Корма нужны как можно скорее, ждать некогда.

А если посеять семена луговых трав? Пахать каменистую землю под посев трудно и дорого. А если не пахать, а просто подсеять по целине, предварительно залив ее излишками воды? Ботаник Юсуфбеков знал, что каждое растение имеет свой водный режим. Пустынные растения — полыни, прутняк, терескен — это ксерофиты, привыкшие к скудному увлажнению. Значит, если резко увеличить увлажнение, ксерофиты не выдержат конкуренции с подсеянными мезофитными (влаголюбивыми) луговыми травами. И снова опыты с разными травами, при разных режимах увлажнения: и при поливе в течение всего лета, и при поливе только до середины лета (ведь нс везде же излишки поливной воды одинаковы).

Следовало продумать и технику сброса воды. Ведь при больших уклонах вода может размыть склон и тогда вместо пользы — один вред. Постепенно был выработан простой и эффективный способ: вода через водосливы подавалась на склон тонким слоем, как говорят, напуском. Один поливальщик за день таким способом мог оросить до 15–20 гектаров склона.

Помню, как в те времена Юсуфбеков буквально дневал и ночевал на участках. Даже палатку поставил у самого их края, хотя тут же, в сотне метров, была его комната в доме Ботанического сада.