За рекой, в тени деревьев

– Конечно. И машину привезем. Мы поедем на итальянском пароходе, выберем самый лучший. А из Генуи на машине прямо сюда.

– Ты не хочешь где-нибудь переночевать по дороге?

– Зачем? Нам надо поскорей попасть домой.

– А где будет наш дом?

– Ну, это мы еще решим. В Венеции всегда сколько угодно домов. А тебе не хочется жить иногда за городом?

– Хочется, – сказал полковник. – Конечно, хочется.

– Тогда, проснувшись, мы будем видеть деревья. А какие деревья мы увидим во время путешествия?

– Главным образом сосну, и тополь вдоль ручьев, и еще осину. Подожди, ты увидишь, как осенью желтеет осина.

– Ладно, подожду. А где мы остановимся в Вайоминге?

– Сначала заедем в Шеридан, а там будет видно.

– Шеридан – красивое место?

– Замечательное. Мы поедем на машине туда, где шел бой с индейцами, – я тебе о нем расскажу. Потом мы отправимся дальше, в сторону Биллинса, где погиб этот дурень Джордж Армстронг Кэстер, ты увидишь мемориальные доски на том месте, где их всех перебили, а я объясню тебе, как шло сражение.

– Ах, как здорово! А на что Шеридан больше похож: на Мантую, на Верону или на Веченцу?

– Ни на один из этих городов. Он стоит высоко в горах, почти как Скио.

– Значит, он похож на Кортину?

– Ничуть. Кортина – это высокое плато, окруженное горами. Шеридан прилепился прямо к склону. Возле Биг-Хорна нет холмов. Горы поднимаются прямо из долины. Оттуда виден Облачный пик.

– А наши машины туда взберутся?

– Еще как взберутся. Но только я бы предпочел машину без гидравлического управления.

– Да я и могу без нее обойтись, – сказала девушка. Потом она выпрямилась, чтобы не заплакать. – Как и без всего остального.

– Что ты будешь пить? – спросил полковник. – Мы еще ничего не заказали.

– Я, пожалуй, ничего не буду пить.

– Два очень сухих мартини и стакан холодной воды, – сказал полковник бармену.

Он сунул руку в карман, отвинтил крышку у бутылочки с лекарством и вытряхнул две большие таблетки на ладонь левой руки. Держа их, он снова завинтил крышку. Это было не так уж трудно для человека, который нередко обходится без помощи правой руки.

– Я ведь сказала, что ничего не буду пить.

– Ладно, дочка. По-моему, тебе не мешает выпить. Пусть пока постоит. А не то я сам выпью. Пожалуйста, не сердись. Я нечаянно заговорил так резко.

– Мы еще не взяли нашего маленького негритенка, который будет за мной ухаживать.

– Да. Я не хотел его брать, пока не придет Чиприани и я не расплачусь.

– Какие у тебя на все строгие правила!

– Да, строгие, – сказал полковник. – Ты уж меня, дочка, прости.

– Скажи три раза «дочка».

– Hija, figlia55, дочка.

– Не знаю, что и делать, – сказала она. – Давай лучше отсюда уйдем. Я люблю, когда на нас с тобой смотрят, но сегодня мне никого не хочется видеть.

– Футляр с негритенком лежит на кассе, сверху.

– Знаю. Я давно его заметила.

К ним подошел бармен и принес напитки, холодные как лед, судя по запотевшему стеклу бокалов; он подал и стакан воды.

– Принесите тот пакетик, который прислали на мое имя, он лежит сверху на кассе, – сказал полковник. – Скажите Чиприани, что я пришлю ему чек.

Он изменил свое решение.

– Хочешь выпить, дочка?

– Да. Если ты не рассердишься, что я тоже передумала. Они чокнулись и выпили. Чокнулись они так легко, что бокалы едва коснулись друг друга.

– Ты был прав, – сказала она, чувствуя, как внутри разливается тепло и мгновенно пропадает грусть.

– Ты тоже была права, – сказал он, сжимая в ладони две таблетки.

Он решил, что принять их сейчас с водой неприлично. Поэтому, когда девушка отвернулась, провожая взглядом одного из утренних посетителей, он запил их мартини.

– Ну как, пойдем, дочка?

– Да. Конечно.

– Бармен! – позвал полковник. – Сколько с меня? Не забудьте сказать Чиприани, что за эту ерунду я пришлю ему чек.

ГЛАВА 38

Они пообедали в «Гритти», и, развернув негритенка из черного дерева, девушка приколола его у левого плеча. Фигурка была длиной около трех дюймов и довольно красива, если любишь такие вещи. «А не любят их только дураки», – думал полковник.

"Не смей говорить грубости даже про себя, – сказал он мысленно. – Постарайся получше себя вести, пока вы с ней не распрощались. Что это за слово «прощай», – думал он. – Так и просится в альбомные стишки.

Прощай, и bonne chance,56 и hasta la vista,57 а мы говорили просто merde58. И все тут! Счастливый путь – вот это хорошие слова! Прямо из песни, – думал он. – Счастливый путь, счастливый путь, вот и ступай в дорогу, унося с собой эти слова. И точка", – думал он.

– Дочка, – сказал он, – давно я не говорил, что тебя люблю?

– С тех пор, как мы сели за столик.

– Ну вот, а теперь говорю.

Когда они пришли в гостиницу, она сходила в дамскую комнату и терпеливо расчесала волосы. Вообще она не любила дамских комнат.

Она подкрасила губы, чтобы сделать рот таким, какой любит он, и сказала себе, старательно размазывая помаду: «Только ни о чем не думай. Только не думай. И не смей быть грустной, ведь он уезжает».

– Какая ты красивая.

– Спасибо. Мне хочется для тебя быть красивой, если у меня это выйдет и если я вообще могу быть красивой.

– Какой звучный язык итальянский.