За руку с ветром

Я засмотрелась на классную машину, и в это время ее заднее стекло плавно опустилось вниз. Сидевший в автомобиле молодой мужчина в черном костюме и с очень жестким худым лицом, на котором отчетливо просматривались скулы, лениво выкинул окурок сигареты. После он высунулся в окно и недовольным взглядом оглядел образовавшуюся впереди пробку. А после посмотрел в мою сторону. Мы встретились с ним глазами, и мне показалось, что этот светловолосый человек на кого-то очень смутно похож.

Он резким жестом приставил к виску указательный и средний пальцы левой руки, явно показывая мне, что сейчас застрелиться из-за пробки, и рассмеялся. Забавный тип. Только глаза недобрые. Я пожала плечами и провела ребром ладони по горлу, соглашаясь, что и меня пробка позарез достала. Он опять рассмеялся, помахал мне на прощание рукой, на запястье которой мелькнули золотые часы, и закрыл окно. Последнее, что я видела, это то, как около молодого человека мелькнули рыжие волнистые волосы, словно бы ему на плечо легла женская голова. И что это было?

Черная «Ауди» плавно поехала вперед, и больше я ее не видела.

Вскоре появился братишка, купивший не только воду, но еще и пиво и что-то сладкое, бросил весело, что капкан почти захлопнулся, и Март едет на благотворительный вечер, и мы под музыку помчались домой. Ну как помчались, поплелись в пробке, прибыв туда лишь часов в десять.

Уже в подъезде брат сказал: «Ни слова матери, а то она упадет», открыл дверь и – о, ужас! – первой пропустил меня в квартиру. Я совсем немного посидела за кухонным столом с мамой, Федором и постоянно голодным котэ (папа, конечно же, был на задержании), а после, сходив в душ и подхватив на руке свое домашнее животное по имени Ириска, пошла спать. Однако из-за того, что сегодня должен был состояться захват банды Пристанских, мне было не до сна. Я и боялась, и волновалась, и лицо у меня почему-то горело, и я, открыв окно, вновь заняла свой пост на подоконнике, тревожно глядя во двор. Я очень переживала за папу – не случилось бы с ним ничего. Но, как пояснил брат, содержание проводить должны были не сотрудники службы экономической безопасности, а ОМОН.

А еще я была нервная, опустошенная, с больной головой и соскучившаяся по Смерчу. И до сих пор безумно волновалась за него. Ну вдруг, вдруг с ним что-то случилось?! Вдруг ему плохо, а никто не может помочь? Или… вдруг он решил что-то с собой сделать? Или вдруг проклятый Март или его банда поймали его? Об этом я старалась не думать, потому как только от одной мысли о том, что Денис мог или может как-то еще пострадать – физически или морально, я приходила в такой ужас, словно оказалась в кошмаре наяву. Я никогда и ни за кого так сильно не волновалась, как за него. Только, наверное, за папу, когда тот лежал в больнице в прошлом году. Но тогда я хотя бы знала, где он и что ему оказана вся необходимая помощь, а сейчас впереди – полнейшая безызвестность.

К тому же рядом тогда был Димка, невероятно поддержавший меня просто своим присутствием и шутками, а сейчас обратиться к нему я не могла. Да ему самому сейчас, наверное, плохо! Что я, не понимаю, что такое эта самая неразделенная любовь?

Перед тем как вновь улечься в постель, я долго изучала себя в зеркале и думала-думала-думала…

Почему я так поступила – замкнулась и прекратила бороться за Дэна? Все просто – потому что я испугалась. И считала, что, если он выбрал другую девушку, значит, счастливее он будет с ней, а не со мною. От страха, умело прикрывающегося ненавистью, я даже не попыталась поговорить с ним, понять, что происходит, а просто замкнулась в себе, решив, что он будет счастливее с той, с другой.

«С мертвыми не бывают счастливы», – назидательно сказал почтенный головастик с шикарной белой бородой.

«С мертвыми бывают счастливы только мертвые. А Денис Олегович пока еще здравствует на этом свете – вопреки всему», – поддержал его такой же пожилой и крайне сморщенный, как курага, коллега с седыми волосами и глубокими залысинами.

Наверняка от всего этого у меня появились седые волосы – только из-за краски не видно.

А что бы сказал Денис, узнав, что сегодня я познакомилась с его бывшей девушкой? Он до сих пор любит ее? Или он любит меня?

Мне вдруг показалось, что позади меня кто-то стоит, и я резко обернулась – конечно же, никого. Игра теней, полумрака – ведь включен лишь один ночной светильник.

– Феерично, – покачала я головой и обратилась к невидимому никому Дэну: – Смерчинский, до чего ты меня довел. Видишь? Еще чуть-чуть: и я сойду с ума.

«Не позволю сойти тебе с ума, дурочка, – отозвался невидимый Дэн, застывший около моего окна, – иди спать, маленькая, ты так устала. Прости, что не могу накрыть тебя одеялом».

– Спокойной ночи.