За руку с ветром

Ревность стала менее пугающей, но все такой же таинственной, словно только что спустившееся из звездной ночи по ступеням из сумеречных облаков. Губы ее оставались такими же алыми, и неизменный мундштук не поменялся в длинных пальцах, как, впрочем, и простой серебряный перстень с выгравированной буквой «с» на черном камне, на котором никогда не бывало бликов.

Ревность спокойно курила, наблюдая за Денисом и его избранницей, от которой так и веяло особенным теплом. Дым ее сигареты тонкой струйкой поспешил к исчезающему речному туману, чтобы его поддержать.

– Но как же так? – раздался взволнованный красивый женский взрослый голос из ниоткуда. Ревность ослепил один из солнечных отблесков. – Ведь ты говорила, что он будет спасен! Ты подарила ему удачу, чтобы мой мальчик был спасен!

И тут же раздался второй голос, в котором Дэн мог узнать Инну, впрочем, ее голос показался знакомым бы и Маше, ведь она слышала его в снах. И в нем тоже было много беспокойства, и страх, и непонимание, и просьба:

– Зачем же ты это делаешь? Ты обещала помогать ему! А теперь опять то же самое! Зачем?

– При чем здесь я? – приподняв изломанную бровь, спросила та, у которой было множество имен, и Ревность была одним из них. – Я выполнила свой уговор. Удача всегда была с мальчиком. Ранение вместо гибели не всякому дано. – Ревность, не выпуская мундштука, трижды повернула свое кольцо. – Вы знаете, что обозначает буква «с»? Судьба. Смерть. А также – случай, – сказала она. – Он был спасен от гибели на самолете. А тут в игру вмешался случай, – дама с мундштуком почти с болью смотрела на Дениса.

Ее просили помочь. И один раз она уже это сделала.

– Я не властна над самой собой, – пожав плечами, сообщила Ревность и рассмеялась: – Посмотрим, что будет. Тише, тиш-ш-ше, успокойтесь, – проговорила она, и голоса исчезли. На плечо Ревности опустился орел, а в кулак она поймала ветер.

* * *

Тихое умиротворенное счастье – одно на двоих – продолжалось недолго. Только что Маша и Денис целовались и смеялись, разговаривали и, не отрываясь, глядели друг другу в глаза, а спустя несколько мгновений все поменялось. Казалось, что все вокруг замерло, и Дэн, очарованный моментом и прикосновениями, тоже замер. На какое-то мгновение он даже перестал дышать. Глубокое чувство дежавю захватило его настолько, что он опешил. Когда он испытывал подобное? Где? С кем?

Интуиция кричала об опасности, и Денис почти кожей ощущал неладное. В него как будто кто-то пустил хрустальную стрелу, которая рассыпалась перед его ногами, не успев ударить в сердце.

Он повернулся к улыбающейся Маше и осторожно огляделся, не совсем осознавая, что заставляет его это делать.

Их было трое – они, не спеша, приближались к ним с двух сторон, и именно они насторожили Смерча. А на парковке, с другой стороны, появилась откуда-то серая тонированная тачка.

Он сразу понял, что это не случайные прохожие, а люди из ОПГ. Дед говорил во вчерашнем телефонном разговоре, что с Пристанскими покончено, и правая рука Марта по кличке Радик покинул область – дезинформировал, не знал точной картины? Впрочем, сейчас это было неважно. Важными были их намерения. Эти уроды могли навредить той, которая сейчас была с ним.

Ни о чем не подозревающая Маша вдруг обняла парня, и он механически обнял ее в ответ, лихорадочно обдумывая, что делать.

* * *

Ойкист настиг их внезапно, не оставив даже надежды на побег. То, что любимая жена изменяла ему, да еще и с рабом, показалось диким позором, но в ярость его ввергло совсем другое – Дионисия принадлежала ему, только ему и никому более, как посмело ничтожество из черни положить глаз на его прекрасную супругу?! Как дерзнула она смотреть в сторону раба?

Они не могли даже бороться, нападение было внезапным, отрезающим пути к отступлению – их окружили: с одной стороны, море и пропасть, с другой – люди ойкиста. Меч оказался у горла Филимона, и перепуганной Дионисии пришлось делать все, что приказал ей ненавистный супруг.

– Отпусти его, иначе я прыгну вниз! – кричала девушка, задыхаясь. Она стояла на самом краю скалы. – Зевс свидетель, что прыгну! Отпусти же!