За руку с ветром

– Я думала, твою маму зовут Лера – Маша так назвала ее, а ту девушку звали Наташей, – растерянно проговорила мама. Ей, видимо, тоже сложно было сопоставить маленького мальчика из случайной встречи почти семнадцатилетней давности с парнем ее дочери, в котором она души не чаяла.

– Все верно, – кивнул Дэн. – Это моя родная мать. Она погибла. Через несколько дней после этой прогулки. А Лера появилась потом. То есть она моя мать и я люблю ее, но биологически…

– Денис, – мягко сказала мама, как-то странно глядя на парня. – Я все поняла, не нужно ничего объяснять и… – Она вдруг замолчала, задумалась о чем-то и, словно что-то вспомнив, сказала: – Знаешь… – Мы оба, Смерч и я, вопросительно уставились на нее. – В нашу последнюю встречу Наташа потеряла кое-что, я рассчитывала вернуть позже, но… Мне кажется, это ее личные записи.

– Они остались у вас? – нервно спросил Денис.

– Да, думаю, остались. Я сейчас поищу.

Мама ушла, а я потерлась макушкой о предплечье Дэна, желая его подбодрить, а он вдруг развернулся ко мне, провел пальцем по губам, подбородку и слабо улыбнулся.

– Маша, этого не может быть, – прошептал Смерчинский, который никак не мог поверить в происходящее. Но не успела я ему ничего ответить, как он стал целовать меня, запустив в мои волосы одну руку, тогда как второй нервными движениями гладил по спине. Его ладонь прижималась с силой, и, честно говоря, мне нравилось это до головокружения, и я льнула к Смерчу, отдавая часть себя ему, но при этом и забирая что-то себе. Это было как наваждение. И хотя длилось оно секунд тридцать, но мне казалось, что это был самый страстный поцелуй, самый безбашенный и самый чувственный. Если бы Дэн захотел, он мог забрать меня в свою страну ветров и никогда больше не отпускать.

– Извини, – прошептал брюнет, отстраняясь. – Сорвался.

– Мне нравится, как ты срываешься, – призналась я и поправила ему прядь волос. – Сорвись так по полной, а?

– Заметано. Твоя мама идет. – Он потер глаза. – Нет, это просто невозможно…

Мама принесла большую коробку с кучей корреспонденции и какими-то еще бумагами, и еще около получаса мы втроем занимались поисками. Как ни странно, нашла их я. Один согнутый лист был вложен в другой. Я поняла, что это именно то, что нужно, всего по нескольким словам. Дальше читать не стала, хотя мне было ужасно интересно. Просто мне показалось, что лезть в чужое сердце (а именно так можно было назвать эти записи Натальи) я не могу.

– Может быть, это? – робко протянула я свою находку Денису. Он аккуратно взял ее, развернул и также всего по нескольким строчкам понял: это – привет из прошлого, который послала ему мать. Он был в таком смятении, граничащем с шоком, что не мог сразу начать читать. Возможно, простые кусочки старой бумаги были для него своего рода реликвией.

– В дневнике моей мамы не хватало двух листов, – отстраненным голосом признался Смерч. – Я думал, они пропали. Спасибо, что вернули мне их.

– Не за что, Машин жених, – подмигнула ему мама. – Маша-то не помнит ничего совсем, а ты, Денис? Из того дня?

– Не помню, – отвечал он, кусая нижнюю губу. – К сожалению. Но понимаю, почему мне так она понравилась. – Он глянул на меня так, что, если бы я стояла, у меня подкосились бы ноги.

– Денис, – встала вдруг мама, пронзительно глядя на парня. Казалось, она видела то, чего не замечала я. – Ты подожди нас тут. Мне нужно кое-что сделать, а Маша должна помочь. Хорошо? Мария, пошли на кухню.

– А? В чем помочь? – не сразу поняла я.

– Пойдем-пойдем, – поманила меня за собой мама. И мне пришлось встать и пойти за ней. – Денис, не скучай, мы быстро.

– Ты специально, да? – спросила я ее, с ногами взобравшись на табурет. – Чтобы он прочитал?

– Да, – грустно вздохнула она. – Жаль, что Наташа ушла. Наташа была…

– Хорошей мамой? – жалобно спросила я.

– Просто мамой. Настоящей, – улыбнулась она мне.

– И ты тоже, – тихонько сказала я, положив голову на локти. Мама только погладила меня по волосам, а потом почему-то отвернулась к окну, за которым уже темнело. Кажется, на глазах у нее были слезы. Я встала, бесшумно подошла к ней и прижалась щекой к плечу.

* * *

Дэн прекрасно понял – его Маша и ее мама ушли, чтобы у него была возможность прочитать записи Натальи в одиночестве. Честно говоря, он был благодарен им за это. Смерчинский безумно хотел знать то, что было написано на двух этих листиках, выпавших из дневника, но в то же время безумно боялся этого. Прикосновение к прошлому было сродни порезу лезвием. И чем больше он прикасался к прошлому, тем глубже становилась колотая рана.

«Вперед, парень, – сказал он сам себе, – не будь трусом». И все же развернул листики.

страница 12

«… у нее карие. Зовут девочку просто, но красиво – Маша, Мария. Встретили мы ее на детской площадке около школы, где я училась. Дэн увидел ее, подбежал и схватил за руку. А она уставилась на него и вдруг засмеялась. Это было так забавно: они с Диничкой всю прогулку держались за руки. И правда – жених и невеста! Я сделала фото – кадры будут просто супер!