За рычагами танка

Мина упала рядом и разорвалась в тот момент, когда Рагозин наклонился над котелком. Осколками, к счастью, его не поранило, но световой вспышкой обожгло глаза и запорошило их земляной крошкой, так что попытки открыть веки вызывали нестерпимую боль в глазах.

Санинструктор, вызванный командиром взвода, проговорил с сожалением, разведя руками:

— Ничего не могу сказать — смотреть не дает, больно. А если и посмотрю, так что я скажу — ведь это глаза. В госпиталь надо.

— А видеть я буду? — с отчаянием в голосе спросил Рагозин.

— А разве я знаю, — пожав плечами, ответил санинструктор. — В госпитале скажут, только надо спешить. Это глаза!

Танкисты молча окружили сидящего на земле Рагозина, искоса бросая друг на друга взгляды, сокрушенно качая головами.

— Пойду за носилками, — нарушил молчание санинструктор, — тут недалеко.

— А коли недалеко, так зачем — носилки, — возразил Рагозин, вставая, — ведь не ноги, а глаза повредили. И сам дойду, только проводите, не вижу. А в госпиталь мне ни к чему, промоют глаза — и в танк, сейчас не время отлеживаться. Немец рядом с Москвой…

— Не сомневайся, Иван, немца мы и без тебя в Москву не пустим, лечись. До Берлина еще далеко, скорей вылечивайся и догоняй, — напутствовал Рагозина лейтенант.

В медсанбате Рагозину сказали:

— Глаза — дело серьезное. Световым лучом роговицу обожгло. В условиях медсанбата такое лечение не положено да и невозможно. Обработаем — и в госпиталь.

В полевом госпитале Рагозин снова попытался получить ответ на мучивший его вопрос. Только врач приступил к осмотру, а он снова за свое:

— Доктор, а видеть я буду, танк водить смогу?

— И видеть будешь, и танк, возможно, водить будешь, если быстро попадешь в руки специалистов. Поэтому с ближайшей же партией отправишься в глубокий тыл.

Через несколько дней санитарный вагон, в котором вместе с другими ранеными ехал Рагозин, отцепили в Омске.

Выписался Рагозин из госпиталя после того, как на весь мир прогремела весть о победе советских войск под Москвой.

Идя в запасной полк, он мечтал с первой же маршевой ротой уйти на фронт: коль наши гонят фашистов, так механики на фронте во как нужны!

С таким же мнением встретился Рагозин и в полку. В штабе полка ему сказали:

— Механики на фронте сейчас очень нужны, а готовить их будем здесь, вы назначаетесь инструктором по вождению танков.

Выслушав решение полкового начальства, Рагозин закусил нижнюю губу и долго стоял молча. А какой довод он мог противопоставить такому решению? Только то, что он хочет бить фашистов? Ну а разве, готовя механиков для фронта, он будет решать не ту же самую задачу? Один он поведет в бой только один танк, а за месяц-полтора подготовит столько механиков, что они одновременно смогут повести в бой батальон танков. Рассудив так, Рагозин молча покорился своей судьбе. Да только ненадолго хватило ему «благоразумного» терпения. И вот однажды, не выдержав, он пришел к начальнику штаба полка, заявил:

— Сколько сижу здесь, людей учу врага бить, а сам не бью. Невмоготу больше, товарищ подполковник! Отпустите на фронт…

— Ты вот за полгода подготовил столько механиков, что они способны вести в бой целый полк, а не одну машину, которую бы сам повел. Вот и рассуди — имею я право отпустить тебя на фронт или нет?

— Да это я и сам понимаю, товарищ подполковник…

Рагозин сопел и краснел, переминаясь с ноги на ногу, и, не найдя другого обоснования своей просьбы, вышел наконец из штаба.

В танковой армии

Только весной 1943 года, после неоднократных просьб об отправке на фронт, механик-водитель Рагозин был включен в состав одной из маршевых рот, спешно отправляющихся на пополнение танковых частей.

Рота была укомплектована полностью танками Т-34. Новенькие, еще пахнувшие краской, мощные боевые машины грузились в эшелон прямо на заводской ветке. И скоро литерный воинский эшелон с танковой ротой тридцатьчетверок несся по стальным магистралям, оглашая разъезды и полустанки свистками паровоза. Через несколько дней он прибыл в район станции Миллерово. Гитлеровцы выследили эшелон и подвергли станцию жестокой бомбардировке. Противник не нанес больших потерь танкистам лишь благодаря тому, что на борьбу с ним бесстрашно встали полки зенитно-артиллерийской дивизии полковника Межинского. Когда через Миллерово проходил эшелон маршевой роты, у станции еще дымились бомбовые воронки с догоравшими обломками пристанционных построек, пахло гарью, но главный путь был уже восстановлен. Железнодорожники заканчивали зачистку вспомогательных путей. Не видевшие фронта новички-танкисты с удивлением разглядывали результаты фашистского разбоя.

Эшелон благополучно миновал Миллерово и направился в район Острогожска, где танковая рота была направлена на укомплектование 32-й бригады 29-го корпуса 5-й гвардейской танковой армии.

Бригада уже прошла значительный боевой путь. Ее личный состав закалился в схватках под Москвой, на Воронежском фронте и в других сражениях. Оснащалась она полностью танками Т-34 и предназначалась для прорыва обороны противника и развития успеха.