За семью печатями

Пани Халине в данный момент очень не хотелось заниматься нравственными терзаниями Боженки. Она находилась в заключительной стадии приготовления обеда, когда все кипело и шкворчало и от плиты не отойдешь. В их доме обед был святым делом, к моменту возвращения с работы отца семейства суп должен стоять на столе, и никакие оправдания, объясняющие отсрочки и опоздания, сантехник не принимал во внимание. Обычно покладистый и во всем подчиняющийся жене, в этом отношении он был тверд и священные часы обеда соблюдал с точностью маньяка. Даже если на работе приходилось задержаться, обязательно звонил, чтобы поставить жену в известность, на сколько минут опоздает.

Обед пани Халина всегда готовила, то и дело поглядывая на часы. Вот и сейчас все шло по расписанию. В духовке доходила запеканка, суп оставалось только заправить в последний момент, в миксере уже поджидал будущий мусс, взбить — и готово. Пришлось все бросить и подняться наверх.

Как и положено, первые же сочувственные расспросы вызвали у Вожены новый взрыв отчаяния.

Кулаки замолотили по подушке с удвоенной силой, по комнате полетели пушинки. Среди воя и рыданий пани Халина расслышала вроде бы имя Тадеуша и встревожилась. Неужели сын отмочил что-то такое, от чего несчастная девушка так страдает?

Старушка всегда была сообразительнее дочери, хотя тоже не вдавалась в эмоциональные тонкости.

— Совсем сдурела девка! — неодобрительно заметила она. — За парнями бегает, стыд потеряла!

И нечего ее жалеть, так и надо. Отбери у нее подушку, не то совсем разорвет.

Боженка завыла громче.

Пани Халина попыталась отнять у падчерицы подушку, та вцепилась в нее зубами, отчего вытье зазвучало глуше, и женщины смогли обменяться замечаниями.

— Я ведь ей все объяснила, Тадик ее не хочет, а она знать ничего не желает! Видишь, мама, до чего дошло!

— Говорю же — стыда у девки нет!

— Только вот не понимаю, что у них еще произошло, что он ей мог сделать, ведь Тадик сейчас на работе.

— С нее станется и на работу к нему заявиться.

Должно быть, оттуда ее выгнал, вот и бесится.

Боженка зарылась головой в отвоеванную подушку и принялась истерически вскрикивать, молотя ногами одеяло.

— Воды ей дать? — совсем растерялась пани Халина.

— Лучше на голову вылить! — посоветовала бабушка.

— А потом мне же постель сушить. Тогда, может, водки? Или валерьянки?

— Можно и валерьянки, но говорю тебе — лучше всего облей девку водой, сразу в себя придет. И по-человечески скажет, что приключилось. Из этих криков ничего не поймешь.

Боженка слышала все и соображала тоже все, при желании могла бы и объяснить как человек, да вот беда — до нее вдруг постепенно стало доходить, что сама виновата в сегодняшних неприятностях.

Признать такое, да еще рассказать о случившемся было свыше ее сил. Дышать становилось нечем, она опрометчиво оторвала голову от подушки, чтобы глотнуть воздуха, чем мачеха и воспользовалась, выхватив разодранную подушку. Теперь пришлось биться головой о матрас.

Увидев это, бабушка высказала предложение как следует всыпать ей по одному месту, но пани Халина не согласилась — такая воспитательная мера была привилегией родного отца. Вспомнив об отце Боженки, она сразу вспомнила и о запеканке в духовке, и о недоделанном муссе, и раздражение придало ей храбрости.

— А ну говори, где была? Неужели к Тадику поперлась? — крикнула она, случайно угодив в яблочко.

Божену так и подбросило от ярости. Ведь сейчас не из-за Тадика она психовала, и в глаза его не видела. Зато все эти сволочи, которые его окружают, которые так обошлись с ней, так унизили ее, а она не смогла им ответить как следует...

И, сев на постели, несостоявшаяся невеста заорала:

— Я же говорила! Я знала! Куда вы его отправили, это же бандитская малина! Посмотрела бы я на вас, мамочка, захоти вы с сыночком поговорить!

Так вам и разрешат, как же, держи карман шире.

Вот разве что в тюрьме, когда за решетку посадят вашего обожаемого сыночка, если свидание дадут!

Обед вылетел из головы у пани Халины. Ужасная картина — Тадик за решеткой — заставила ее забыть обо всем прочем.

На хаотичные расспросы Боженка давала еще более хаотичные ответы, которые вконец запутали пани Халину. А тут еще бабушка подзуживала, она-то ни на грош не верила Боженке и стеной стояла за Тадика. Сбежались младшие дети, плачем и криками усиливая общую неразбериху. Сантехник, вернувшийся, как всегда, минута в минуту в положенное время, не увидел в кухне на столе никакого обеда и, разъяренный, помчался наверх, откуда доносился невообразимый гвалт. Тут он быстро навел порядок, раздавая тумаки направо и налево. Младшие дети с ревом убежали во двор, Боженка, получив свою порцию, наконец замолчала — рука у отца была тяжелая, а бедная пани Халина, наскоро заправив суп и налив мужу тарелку, лихорадочно принялась готовить омлет с ветчиной, ибо запеканка превратилась в угли, а недовзбитый мусс пошел водой.

И в этот момент заявился Тадик. Пришел он преисполненный решимости окончательно объясниться и расставить все точки над i, чтобы раз и навсегда покончить с матримониальными планами Боженки.