За семью печатями

— Поехали, чем больше нас, тем лучше. Грузи семейство и едем.

— Нужно что-нибудь купить, с пустыми руками к ним не пойдешь.

Клепа приехал всего час назад и рвался к Богусе. Кристина пыталась, сдержать его порывы, Карпинский принял сторону жены и изо всех сил заговаривал зубы шурину, а тот знай твердит — намерен немедленно мчаться к этой чудной женщине, тем более что прихватил запасные брюки и пребывает во всеоружии. Неизвестно, чем бы кончилось дело, не подоспей Эльжбета. Проблему решили за пять минут. Едут все, пока, правда, еще без Кристины. Клепу такое решение не очень устраивало, но он подчинился превосходящим силам. Поехали на машине жулика, Тадеуш для начала оставил свою у Карпинских, все-таки лишний раздражитель для мегеры.

Впустили их сразу. Эльжбета поспешила войти в дом, а Клепа кинулся целовать ручки.

— Располагайтесь, — с трудом высекла из себя искры гостеприимства хозяйка, — сейчас угощу вас котлетками. В прошлый раз Эльжуне очень понравились мои вареники, уж она их ела, ела, посмотрим, как на этот раз. Да садитесь же!

Клепа протянул хозяйке бутылку вина, Эльжбета — мороженое. И предложила свою помощь. Пани Богуслава отказалась — она умела быстро и со вкусом накрыть стол без посторонней помощи. Котлеты были еще горячими, даже шкворчали на сковороде. Тадеуша хозяйка не замечала, но тарелку и приборы перед ним тоже поставила.

И тут парень проявил чудеса дипломатии. Пока Клепа собирался с духом, готовясь провозгласить тост, Тадик встал и, перекрикивая общий шум, громогласно потребовал внимания.

— Разрешите, пани Богуслава, — начал он и немного умерил громкость, слишком уж мощно прозвучали первые слова. — Я тут специально пришел в таком большом обществе, чтобы при свидетелях сделать официальное заявление.

Вдова замерла с бокалом в руке, ее лицо стало наливаться багровым румянцем, рука задрожала от гнева. Она открыла уже рот, но парень опередил ее, вдохновенно заявив:

— Чтобы не было никаких сомнений. Вот я и решил сказать честно и открыто. При свидетелях. Мой отец умер, это был его дом, в нем остались его жена и дети, так что я никаких претензий к наследству не имею. То есть того.., не претендую на наследство. Если пани Богуслава пожелает, готов данное заявление сделать в письменной форме. Но тут сидят.., раз, два, три.., три совершеннолетних свидетеля, пока еще совсем трезвые. И я не претендую ни на часть дома, ни на какие деньги, и вообще ни на что! Машина отца пока у меня, так и ее могу вернуть по первому требованию или продать и вернуть деньги, хотя предупреждаю — денег дадут всего ничего, не машина, а металлолом, я проверил...

Насчет этого пани Богуслава как раз не сомневалась, сама считала мужнину машину кучей ржавого железа, так что гнев ее наполовину улегся. А Тадеуш продолжал:

— У меня лишь одно желание. Хотелось бы на память об отце взять семейные реликвии. Принадлежавшие ему и деду. Коллекции всякие, рыболовные принадлежности и прочие мелочи, которые пани все равно выбросит, потому что они ничего не стоят, а для меня дороги как память. Скажем, пуговицы...

— Что? — вырвалось у жулика, который слушал с открытым ртом неожиданную речь парня.

— Пуговицы! — охотно повторил Тадеуш. — Еще дед собирал, а отец продолжил. В основном металлические. Еще старые словари. Старые атласы. Очень прошу вас, пани Богуслава, не выбрасывать эти вещи, а отдать мне, ведь должно же у сына что-то остаться на память об отце. И еще одно. Знаю, вы даже вспоминать об этом не любите, рискую вызвать ваш гнев на свою голову, ну да все равно скажу. Удочки. Хочу взять принадлежавшие моему отцу удочки. И больше ничего. Я уже человек взрослый, сумею заработать на жизнь, а дом и все в нем должно остаться жене и малолетним детям. Вот и решил раз и навсегда поставить вопрос ребром. То есть того... Ну да. Чтобы пани не считала меня врагом или какой пиявкой. Ага, вот что еще. Считаю своим долгом помочь пани привести в порядок то, чего не успел сделать отец. Ну, скажем, навесить дверь шкафа в прихожей или еще что. Присутствующих прошу быть свидетелями моих слов. Предлагаю тост за здоровье хозяйки и ее деток!

В молчании выслушала пани Богуслава пламенную речь молодого человека. Помимо своей воли бросила взгляд на «пока еще совсем трезвых» свидетелей — все ли слушают с должным вниманием? И не знала, верить — не верить. Вроде бы уши ее не обманывают, но чтобы кто-то добровольно отказался от своей законной доли имущества... Хотя что с этого кретина взять? Весь в папочку, такой же растяпа. А она дурой будет, если не воспользуется. Выходит — в ее интересах помириться с пасынком.