За семью печатями

– Видишь ли, тут связь, – отложил книгу мезенский философ. – Связь мозга человека, его сухожилий и мышц. Связь прямая: чем крепче жилы, тем сильнее мышцы. Мозг посылает мышцам такой энергетический импульс, какой способны выдержать сухожилия и мышечные волокна. Большего он послать не может. Иначе разорвутся и те, и другие. Статические же, да и предельные динамические упражнения заставляют мозг паниковать. Мозг осознаёт, что организм попал в экстремальные условия физических перегрузок. Значит, надо организму помочь. И мозг человека даёт команду на укрепление сухожилий и на усиление мышечных волокон. Не столько на их рост, сколько на изменение внутренних качеств. Именно поэтому у людей, занимающихся статическими упражнениями, мышцы огромными не бывают, но зато они стальные.

– Но у тебя мускулатура дай боже! – заметил я.

– Потому что, кроме статических упражнений, я ещё занимаюсь динамическими и упражнениями с предельными весами. Механизм тебе понятен? Всё идёт от мозга, он укрепляет тело, он же посылает к мышцам силовые импульсы. Это другая сторона медали. Именно от мозга и зависит наш гормональный фон. Мозг всему голова. Как видишь, всё предельно просто. Когда человек понимает, что всё идёт из его нервной системы, он правильно распределяет нагрузки. К сожалению, очень многие тренеры этот механизм недопонимают. Отсюда у спортсменов и травмы, и быстрый износ организма. Правильно меня женщины сегодня журили – во всём нужна мера!

– Думаю, со мной обойдётся, – попытался я успокоить своего седого друга. – Когда теперь пойдём на занятия?

– Тогда, когда у тебя перестанут болеть сухожилия и мышцы. А вообще, статическими упражнениями я балуюсь не более двух раз в неделю. Этого вполне достаточно. Иначе организм не успевает восстановиться.

В этот момент, закончив все дела на кухне, в библиотеку вошла Ярослава.

– Можно мне присоединиться к вашему разговору? – мягко сказала она. – Есть новости: из деревни сегодня утром приехал Болеслав, он сообщил, что Валя с детьми два дня, как будет в Архангельском, надо их скоро будет встретить.

– Ты снегоход водишь? – посмотрел на меня Добран Гле- быч.

– Конечно! – кивнул я.

– Тогда поедем на двух «Буранах» так будет сподручнее. И никого из нашенских приглашать не будем. Ты не против?

– Нет, конечно! – обрадовался я предложению хозяина.

«Скоро вся семья старейшины будет в сборе, – думал я. – Вот бы посмотреть на взаимоотношения его с женами, да и на их взаимоотношения. Как интересно они его между собой делят?»

А между тем Добран Глебыч, обратившись к своей жене Ярославе, попросил:

– Поищи, милая, нашему гостю распечатку с работами Ульяма Невена. Видишь, он силится разобраться с петрографической Ведой Архея. И не знает, что подобные петрографические письмена были найдены в Мексике.

Услышав просьбу своего мужа, Ярослава подошла к шкафу с книгами и начала что-то искать в стоящих на полках распечатках. Вскоре она положила передо мной три здоровенных тома.

– Там ещё пять, – кивнула она на шкаф. – Одна беда, петроглифы Невена не читаются. Потеряны ключи.

– Точнее, не найдены, – поправил её муж.

Я ошалело смотрел на три огромные, чем-то напоминающие Библию, явно самодельные книги и не мог понять, о чём они, эти два удивительных человека, рассказывают? Кто такой этот Ульям Невен? И где он нашёл столько петроглифов, чтобы ими заполнить стоящие в этом шкафу книги. Целых пять книг!

– Постой! – жестом руки остановил свою жену Добран Глебыч. – Похоже Юра не знает, о чём ты ему говоришь. Тут вот какое дело, Юра, – обратился ко мне специалист по неизвестным артефактам и петроглифам, – Ульям Невен не был профессиональным историком. Он являлся горным инженером, который в начале XX века занялся раскопками в долине Мехико. Если бы Невен оказался ортодоксом от науки, он бы сам уничтожил своё открытие. А так, его находки похоронили другие.

– Ты имеешь в виду историков-профессионалов? – спросил я рассказчика.

– Именно их, кого же ещё? Ульям Невен на глубине 9 метров откопал неизвестную науке, очень древнюю, скорее всего, допотопную цивилизацию. За несколько лет интенсивных раскопок он собрал 30 тысяч различных артефактов. Из них более 2,5 тысяч петрографических табличек с неизвестной письменностью. Нашим людям в Нью-Йорке правдами-неправдами удалось достать их копии, – положил руку на одну из книг Добран Глебыч. – Можешь их сравнить с петрографической Ведой, которой ты сейчас занят.

«У них, оказывается, есть свои люди и в Америке, а может, и по всему миру!» – удивился я.

– Интересно то, – продолжал специалист по петроглифам, – что рисунки на табличках Ульяма Невена очень походят на петроглифы, рассказывающие о трагедии Архея: Похоже, в глубокой древности информация передавалась таким вот универсальным способом, и она была доступна даже тупым неандертальцам.

– Неужели вы сумели прочесть и все эти таблички? – раскрыл я одну из книг.

– Не сумели, – улыбнулся старейшина.

– Мы оказались тупее неандертальцев, – уселась в кресло Ярослава.

– Я что-то не пойму ваше откровение! Вы что, меня разыгрываете?