За семью замками. Снаружи

Войдя, он бросил последний взгляд через плечо, прекрасно зная, что спину сверлит злой взгляд. Вышинский остался в коридоре, но буравил дыры в спине Победителя.

— Добрый день, Константин…

Главный обратился к Гордееву первым, привлекая внимание к себе. Улыбнулся даже. Мягко. По-отечески. В очередной раз пытаясь ввести в заблуждение и запутать.

— Добрый вечер.

Костя ответил, протягивая руку для пожатия. Глядя в глаза напряженно, но без страха или ярости. Он долго настраивался перед встречей. Он прекрасно понимал, что в выигрышной позиции сейчас он. Ему было очень интересно, что предложат. Пусть и сходу понятно — он откажется от всего…

* * *

— Ты всех сделал, Костя… Это достойно уважения…

Получить похвалу от Президента в таком ключе и такими словами — наверное, дорогого стоит, а Косте захотелось только усмехнуться.

— Я в курсе.

Костя сидел напротив главного за круглым, таким же массивным деревянным столом, как вся мебель в нафталиновом кабинете. Им принесли чай. Они говорили о чём-то неважном. Точнее говорил пригласивший, а Костя слушал, понимая, что ему как бы похел. К сути бы побыстрей…

Не зря же Вышинского дернули. Совершив тем самым большую ошибку. Потому что это разбудило в Косте тихую, угрожающую злость.

— Ты умный парень, мне не нужно тебе объяснять…

— Но вы объясните…

Костя знал, что перебивать старших, тем более человека, который рулит государством, в котором ты — гражданин, а он — институция, не самое дальновидное занятие. Но не сдержался.

За что тут же был награжден быстрым неодобрительным взглядом. Но напротив всё же сидел человек огромного опыта, огромной выдержки. Прекрасный актер, дипломат, стратег. Поэтому дальше взгляда дело не пошло. Да и тот быстро потеплел, как бы прощая мальцу несдержанность…

— Если ты не против…

Сделав ударение на обращении, главный чуть склонил голову, как бы ожидая ответа. Костя отреагировал молчанием.

Очевидно, что он против и не против одновременно. Иначе не пришел бы. Мог себе позволить.

— Я забочусь о благополучии людей, которые так искренне тебя поддержали, Костя, не меньше, а может и больше, чем ты…

Речь сходу получилась пафосной. Костя сходу почувствовал горечь. Захотелось скривиться, но он сдержался. Будь они сейчас в эфире или на публичной площадке — тут же перебил бы, уличив в неискренности. Но здесь… Просто хотел послушать. Любопытно, что ли…

— Ты — амбициозный молодой человек, несомненно, талантливый. Но всё же вряд ли поспоришь со мной, если я скажу, что опыта тебе недостает…

Костя спорить не стал. Отвечая на направленный на него вопросительный взгляд, пожал плечами. Мол, пусть будет так…

— Я вполне допускаю, что ты руководствуешься искренними благими намерениями. Я даже не буду пытаться отрицать, что многое в нашей стране далеко от идеала. Да даже от нормы. Но ты же понимаешь, как сложно по щелчку пальцев…

— За двадцать лет можно общелкаться. Пальцы стереть…

— И ты наверняка уверен, что у тебя получится…

Реагируя на язвительное замечание Гордеева, главный произнес задумчиво, как бы подразумевая, что нет… И может даже прав в этом, но факт остается фактом: он уже не справился. А Костя ещё не приступил.

— Ты ступил на сложный путь. Возможно, сейчас ты в эйфории, но когда она пройдет, поймешь, насколько. К сожалению, всё зависит не от воли одного человека. К сожалению, твоя работа теперь — это бесконечный поиск компромиссов. Лавирование…

— Я когда-то уже вёл подобный разговор. С другим человеком, который сейчас зачем-то находится в коридоре, хотя должен быть дома. Ждать своего честного суда.

Костя мотнул головой в сторону двери, а потом снова посмотрел в лицо собеседника.

— Он меня пытался учить, стыдить, пугать, а сам, оказывается… В этом ваши компромисы? И сколько таких?

— Святых людей не бывает, Костя, не фантазируй…

— Речь не о святости. Это не я вам всё испортил. И не Агата. Это сделал он. А теперь он стоит в том коридоре. И я так понимаю, что то тело — это ваш вариант компромисса со мной…

На губах мужчины заиграла легкая улыбка, Косте стало чуть более гадко, чем уже было. Потому что и так понятно, что он прав. Но это дно с каждой минутой кажется всё более бездонным…

— Нам придется сотрудничать, иначе государство встанет. Враждующий Президент и Парламент — это клинч. А судьи, который развел бы нас, нет. Я хочу, чтобы мы договорились сами… Этот человек предал мою идею. Он потянул нас за собой. Он заслуживает максимальной кары. Но я предлагаю определить её тебе…

«Жест» был широким. Только у Кости он вызвал улыбку. Потому что настолько дебилом его давно не считали…

— Если я захочу совершить политическое самоубийство — я сделаю это без вашей помощи. Если я захочу, чтобы это тело исчезло с лица земли — никто в жизни не подкопается и уже не найдет. Если вы хотите, чтобы мы сработались — ловите моё настроение. Подстраивайтесь под меня. Войдем ли мы в клинч — зависит от вас. Но если войдем… Вы же понимаете…

Конечно, понимал.

Все всё понимали. И как легко просрать ту ошеломительную поддержку, которую Костя получил. И как её умело можно применить.