За семью замками. Снаружи

Выходить и оставлять их вдвоем ей не хотелось. Она знала, что сейчас скорее всего будет скандал, который закончится поиском нового врача, а этим — новой работы. Потому что Костя — психованный. А Лидия Павловна — по-циничному борзая. Но Агате это сто лет не нужно. Она привыкла. Ей кажется, что врача Гаврила нашел хорошего. Она даже доверяет уже немного…

— Кость…

Агата попыталась обратиться, но тщетно. Костя глянул быстро на неё, потом на дверь кивнул. Мол, вперед…

— Мне взять надо…

Агата попыталась ещё раз, но Костя был безапелляционен — проигнорировал вздох и недосказанную просьбу…

И пусть можно было встать в позу, но Агата только головой покачала, посмотрела на врача, сказала тихое: «спасибо, мне в следующий раз…».

— Две недели гуляешь, следишь за самочувствием, не стрессуешь, не нервничаешь, бережешь себя… Если чувствуешь что-то не то — сначала звонишь, потом приезжаешь.

Лидия перечислила, глядя при этом по-прежнему на Костю, напрочь игнорируя тот факт, что Агата кивала в ответ на каждое «не»…

— Кость…

Дальше она еще раз попыталась привлечь внимание мужа, который на сей раз даже голову не повернул.

Вздохнула, пошла к двери…

Знала, что могла бы оставить щель, но слушать, как Костя с Лидией будут разговаривать, не хотелось.

Она должна избегать стрессов.

Вероятно, двое яйцемеров ждали, пока Агата выйдет. Потому что тут же орать друг на друга не бросились.

* * *

— Говорите…

Костя приподнял подбородок, глядя на женщину, которая всячески демонстрировала свое отношение лично к нему.

Наглую и неоправданно самоуверенную.

Потому что считает, что имеет право пользоваться «служебным положением» человека, от которого он зависим…

Прямо как сам Костя Гордеев делает с другими людьми… Но почему-то не терпит по отношению к себе.

По словам Гаврилы — врач это хороший. Лучший даже.

Судя по реакции Агаты — ей эта грубая тетка нравится.

А он… К нервам добавилась еще и самая настоящая злость.

Потому что вот эта стерва явно готова все его сомнения и страхи, которые сам переживает, вывалить на него и прихлопнуть непобедимым чувством вины.

— Что тебе говорить? — а еще она явно не собирается даже вид делать, что испытывает минимальный пиетет в отношении клиента, который ей платит так, что она себе жилищные условия сможет улучшить после рождения Гордеевского мальчика…

— Суть претензий ко мне в чем? Озвучивайте…

Костя сказал, стерва снова хмыкнула…

Опустилась на стул, на котором сидела, пока водила по животу Агаты, некоторое время смотрела перед собой — получается, что в окно, потом повернула голову, снова на Костю глянула, хмыкнула, прошлась от бедер до макушки.

— Что с лицом у девочки? Ты над ней издеваешься что ли?

Сказано было более чем твердо и грубо. Наверное, обидно даже, но Костя не психанул. Странно, но не психанул.

Сжал челюсти, голову опустил, покачал ею… Хмыкнул, снова поднял…

— Я смешное что-то сказала? Думаешь, я таких, как ты, не видела? Садисты долбанутые. Издеваются сначала, а потом откупаются. А дуры-девки и ведутся. Она шуганая. Нервная. Если бы я хоть раз еще синяк увидела или порез какой-то — я бы к тебе ее не отпустила. И мне всё равно, кто ты и сколько у тебя денег…

Редкий мужчина позволял себе говорить ему такое и так, как эта женщина. И это, пожалуй, достойно было уважения. Тем более, что она же правда знает, и кто, и сколько денег. И защищает… Его Агату. Похер, что от него же. Важно, что Агату…

— Снизошел, главное… На осмотр явился… Какому-то мужику левому поручил возить. Она у тебя вообще кто? Жена или овца безмовлная? Не стыдно? Думал, я буду умиляться и подыгрывать?

— Мне не надо подыгрывать, Лидия… Павловна…

Костя перебил, глядя сначала в глаза, а потом на бейдж с именем.

— Я — не садист. Агата — моя жена. Хотите узнать, что с лицом — сами спросите. Она вам вроде как доверяет, расскажет может.

— Версию, согласованную с мужем? — сказано было пренебрежительно, конечно же.

— Нет. Правду. Вы не лезьте в нашу семью, мы сами разберемся. Не хотите вести беременность — скажите, мы найдем другого врача. Но не надо ей говно в уши лить, ясно?

— Ты будешь лить, да? Я тебе раз скажу, и больше повторять не стану…

— Нет, это я вам раз скажу и больше повторять не стану… Я перед Агатой виноват, но я ее пальцем никогда не тронул, и другим не дам. У нее проблемы, вы сами их видите. Она боится людей, ей сложно сходиться с новыми. С вами она вроде бы сошлась, только поэтому я сейчас разговариваю тоже с вами, а не договариваюсь с вашим начальством, чтобы вас уволили к херам за клиенто, сука, ориентированность. Если вы сделаете всё от себя зависящее, чтобы и с Агатой, и с малым всё было хорошо — я вам сумму утрою. Считайте меня хоть мудаком, хоть кем-угодно. Мне посрать. Просто сделайте так, чтобы всё у нас было нормально. А если там какие-то проблемы, то скажите об этом мне. Честно скажите. Лучше сейчас. Ей не надо говорить, она будет волноваться.

Вероятно, врач ожидала услышать от Кости что-то другое. Потому что и взгляд поменялся, и тон тоже…