За семью замками. Снаружи

Улыбнулась, качая головой.

Тоже манипулятор… Сказать бы мелкий, да как-то… Крупноват.

Она прекрасно знала, что пса нельзя пускать на постель. Знала… И пускала.

Когда об этом стало известно Косте, он бесился. Орал что-то там об адекватности. Спрашивал, нахера платил такие бабки, чтобы ему воспитали пса? Интересовался, может ему теперь на место Боя переехать?

Агата слушала всё это, кивала, угумкала, переживала бурю, в общем, делая вид, что раскаивается…

Но дело в том, что только делая. Потому что когда Гордеева нет в городе… Его мнение здесь никого не интересует. Они живут, как хотят. А когда хозяин возвращается — заметают следы и делают вид, что вели себя хорошо.

Сегодня он был в столице. Завтра вечером уезжал в очередной «тур». В последнее время, если был в городе, старался по максимуму работать из дому. Агата об этом не просила, но ей очень понравилось это новшество.

Потому что он всегда под боком. Можно подойти, прижаться, поцеловаться… Ей было с Костей хорошо. Перед сном они включали фильмы, под которые Гордеев дрых, а Агата пускала ни разу не скупую слезу.

А еще потому, что в такие дни у них по плану были уроки.

Агата пробовала себя в качестве преподавателя. Костя… Учился.

Как оказалось, Костя не знает английский. Вообще не знает. Катастрофически. И это, наверное, если не стоило, то хотя бы можно было предвидеть, но Агата даже мысли не допускала.

Слишком Костя казался ей во всём преуспевающим. А как можно преуспеть, не зная то, что для нее кажется элементарным?

Оказалось, можно.

Очевидно, что в детдомовские времена знаниям в его голове взяться было неоткуда. Он не хотел учиться у тех, кого не уважал. Ему не подходили методы. Он презирал свою реальность.

Потом всему учился сам.

Ему повезло — он обладал фотографической, невероятной просто памятью. Ну и логикой, а еще смекалкой и высокой скоростью мышления.

Ему достаточно было раз пробежаться по тексту — и он запоминал. Костя был достаточно дотошным, чтобы разобраться во всем, что его интересовало. Хватал на лету. Глотал жадно. Добился успеха не на чистом везении, а на адовой работе. В частности, на развитии себя.

Слушая записи его эфиров, смотря ток-шоу с ним, Агата часто чувствовала, что волоски на руках поднимаются, потому что ей сложно было сопоставить своего очаровательного гопника и человека, который рассуждает так просто и одновременно так глубоко. А еще грамотно и внятно. И вообще…

Не влюбись она в него давным-давно, еще по переписке, влюбилась бы сейчас. И караулила бы у въезда в поселок, чтобы как-то раз его машина остановилась, и она напросилась чисто на ночь…

Потому что оказалось, что Костин интеллект заводит её по-особенному сильно. А может это всё гормоны, которые всё никак не хотели униматься. Живот рос, а желания не менялись.

Телесный контакт. Все мысли о телесном контакте. Больше телесного контакта!

Где бы ни накрыло — везде чтоб телесный контакт…

И за это их «уроки» Агата тоже любила особенно.

Без телесного контакта не обходилось. Обычно начинали с языка… Слово за слово… Ну и погнали, что ли…

И пусть сейчас Агата улыбалась, вспоминая об этой их практике, изначально всё ведь завязалось из скандала…

Она скинула Гордееву череду статей, которые он должен был, по ее мнению, прочесть. Это было важно. Это было о ребенке.

Он откладывал. Когда Агата спрашивала, прочел ли — угукал и сливался. Это длилось долго. Пока она не сорвалась. Обвинила в том, что ребенка хотел он вообще-то, так мог бы хотя бы вид сделать, что собирается принимать участие…

Костя разозлился конечно же. Сначала челюсти сжимал, глядя куда-то над её плечом, потом долго смотрел в глаза, потом выпалил тихое:

— Я блять не могу. Там на английском…

И за то, что первой реакцией Агаты был смех неверия, ей всю жизнь, наверное, будет стыдно.

Потому что оказалось: Костя просто не мог переступить через себя и признаться в слабости.

В его голове на слабость он права не имел.

Это в очередной раз поразило Агату до глубины души.

Захотелось настучать себе по голове, а его снова приласкать. Потому что маленький мальчик не верит, что его можно любить с наличием очевидных недостатков. Думает, что сам он должен поражать превосходством.

Реагируя на тихое Агатино: «Кость, да это же нормально… Не все знают, я тогда переведу тебе…», только фыркнул.

А потом будто яд сплевывал, выталкивая из себя правду обрывками. Он давно и не один раз пытался разобраться с языком. Но этот момент до сих пор стоит костью в горле. Потому что это всегда было бы удобно в работе. И просто по жизни тоже. Но почему-то вся его смекалка и исключительная память отключаются, когда речь заходит об иностранном языке.

То ли блок стоит, то ли просто не срослось, но выучить Костя не смог, пусть и пытался. И сам, и с репетиторами.

Признав, бросил язвительное: «теперь можешь смеяться»…