За шаг до встречи

– Да, но это еще не уровень социальных преобразований, революции или реформации. Это уровень индивидуального освобождения. Уровень изменения самосознания и восприятия мира. Ты приходишь к пониманию простого факта, что мир никому не принадлежит. Что он открыт для любых экспериментов. И всегда был открыт. И всегда будет открыт. В этом мире ты, прошедший ритуал очищения, больше не винтик социального механизма с чётко прописанными правами и обязанностями, а вполне самостоятельная личность, способная принимать решения и действовать в соответствии с ними.

– Почему? Почему ты вдруг обретаешь такую способность?

– Потому что тебе становится плевать на то, что ты можешь потерять. Ты как бы взламываешь оболочку псевдо-человека, человека социального, и выходишь наружу. В мир, где у тебя всегда есть выбор, где только твоё решение определяет твою жизнь.

Молча Даша смотрела на него – чужого мужчину, курящего в слегка разбавленной светом уличных фонарей темноте чужой гостиной, – и чувствовала, что ее неумолимо затягивает в центр бешено вращающейся воронки. Невидимой. Опасной. Ей хотелось слушать его негромкий ровный голос, отрывистые смешки, невнятные междометия… наблюдать за движениями, угадывая то, что не удавалось увидеть… и это пугало. Нет, она не думала, что влюбилась. Невозможно влюбиться в человека, которого, строго говоря, не видела. Но ведь бывают и другие формы зависимости. Бежать, бежать, пока не поздно! Но, конечно же, она осталась сидеть где сидела.

– Что еще из противоестественного ты любишь?

– Курить, пить крепкие алкогольные напитки, гонять на мотоцикле на хорошей скорости. И это, обрати внимание, любят многие люди, что опять же свидетельствует об их странности, вывихнутости. – Подавшись вперёд, к столу, Дэмиен смял окурок в пепельнице. – А ты? Поделишься своими девичьими секретами?

– Ну… – Даша почувствовала, что краснеет. Щеки стали горячими. – О чем тебе рассказать?

Взгляд Дэмиена ужалил ее в темноте.

– С чего начался наш сегодняшний разговор?

– Я спросила, чего ты боишься.

– Верно.

– Но потом мы как-то незаметно перешли к обсуждению удовольствий, которые…

– Расскажи сначала о своих страхах. А потом об удовольствиях.

Отступать было некуда. Она набрала в грудь побольше воздуха и зажмурилась.

– Я боюсь высоты. А еще собак. А еще… мужчин.

– И почему я не удивлён? – послышалось из кресла напротив.

– Между прочим, я симпатичная, – сообщила Даша заносчиво. – Мне говорили это много раз.

– Верю. В твоём голосе есть такие особенные стервозные нотки, которые обычно выдают красивую женщину.

– Стервозные? Вот спасибо!

– Пожалуйста.

Разгоревшееся любопытство заставило ее это проглотить.

– Тебя не удивляет, что красивая женщина боится мужчин?

– Нет. Красивые чаще всего и боятся. Но рассказывай. Как ты поняла, что боишься? Когда это началось? В чем проявлялось?

– Ну как человек понимает, что боится? – Слегка передёрнув плечами, она вдруг обнаружила, что действительно хочет рассказать ему обо всем. Выплеснуть и обрести свободу. – Сталкивается с тем, с чем не может справиться, испытывает сильнейший дискомфорт, долго не может этот дискомфорт забыть и впоследствии, чтобы больше не испытывать ничего подобного, начинает избегать ситуаций, в которых повторение возможно. Когда мне было двенадцать лет, я впервые влюбилась. Потом, от двенадцати до шестнадцати, это происходило достаточно регулярно. И всякий раз по одной и той же схеме. Мальчик женственной наружности, напоминающий эльфа, красивый как модель с обложки глянцевого журнала. Вполне сознающий свою красоту и пользующийся успехом у девочек, женщин и гомосексуалистов. Как бы случайное знакомство, его улыбки, шутки, спокойное принятие искреннего восхищения от очередной поклонницы, мои робкие попытки показать себя с лучшей стороны, мысленный подсчёт знаков внимания, которые он мне оказывал… Сама я в то время была гадким утёнком. Вернее, ощущала себя гадким утёнком. И вела себя соответственно. Другие люди, разумеется, именно так меня и воспринимали. Самопрезентация много значит, правда?

– Конечно.

– Я была недовольна своей внешностью довольно долго. До окончания школы. Мне казалось, что у меня недостаточно длинные ноги, недостаточно густые волосы, недостаточно тонкая талия. Но самая большая беда заключалась в том, что у всех моих сверстниц на месте груди еще почти ничего не наблюдалось, а у меня даже очень наблюдалось, и это не позволяло мне даже наедине со своими фантазиями воображать себя мальчиком. Я оказалась в плену своего нелепого девичьего тела, с дурацкими сиськами и круглой задницей. Позже, будучи уже первокурсницей, я вдруг обнаружила, что грудь у меня гораздо скромнее, чем у большинства девушек моего возраста, ноги длиннее, а талия тоньше. В какой момент и благодаря чему произошла эта неожиданная метаморфоза, осталось загадкой, но мне полегчало. Я стала высокой и худой. Мама любила повторять, неодобрительно глядя на мой ужин, состоящий из йогурта и сухого печенья: «Худая корова еще не газель». Меня же вполне устраивала моя новая фигура, джинсы размера 24/32 и бюстгалтер 75B.